Сведения о численности войск в приграничных округах советской историографией попросту замалчиваются. Если опираться на данные фундаментальных изданий, то более-менее определенно можно говорить лишь о количестве образцов новой техники. Так, современных танков на 22 июня было 1475 («КВ» — 508, «Т-34» — 967) [2] . Правда, указывается, что «в войсках имелось значительное количество танков старых типов («БТ-5», «БТ-7», «Т-26» и др.), которые намечалось с течением времени снять с вооружения. Но многие и(!) из этих танков были неисправными. В целом по вооруженным силам СССР на 15 июня 1941 г. из танков старых типов нуждалось в капитальном ремонте и восстановлении 29 процентов, в среднем ремонте — 44 процента. Учитывая медленное освоение промышленностью новых танков, военные округа намечали отремонтировать танки старых образцов. С этой целью они дали промышленности заявки на запасные части. Но промышленные наркоматы приняли только 31 процент поступивших заявок, фактически предоставив к 1 июня 1941 г. только 11 процентов потребного количества запасных частей» [3] .

Эта длинная цитата заслуживает внимания. Родилась она в начале шестидесятых, когда «ранний» Хрущев, громя сталинизм, шел напролом и искренне верил, что можно сказать народу хотя бы малую часть правды, и это будет работать на социализм. Но даже он и даже тогда не счел нужным разъяснить, сколько это — «значительное количество». И все как-то скрылось за нагромождением процентов. И вскользь, исподволь давалось лишь понять, что из-за безнадежной неисправности и непригодности подавляющего большинства из них принимать в расчет эти устаревшие танки просто не следует. Да и сам Хрущев, не способный принять «оттепель», менялся на глазах. И в выпущенной в последние месяцы его правления двухтомной «Истории Киева» говорится уже о более чем 9 тыс. танках в армии вторжения [4] . В последующих изданиях уже ничего не разъясняется. В лучшем случае авторы ссылаются на ограниченный моторесурс [5] .

Но дело в том, что на самом деле советских танков было не просто больше, и даже не просто значительно больше. Всего в 20 мехкорпусах приграничных округов насчитывалось к началу войны 10 150 танков [6] (из них половина — танки «БТ» различных модификаций) [7] . К вопросу об их боевых качествах мы еще вернемся.

Данные о численном составе нашей авиации еще более расплывчаты. Вновь указано число лишь самолетов новых марок («Як-1», «ЛаГГ-З», «Ил-2», «Пе-2» и др.) — 1540 и «значительное количество машин устаревших конструкций» [8] . Но «хрущевские» историографы, тяготеющие к выявлению соотношений, утверждают следующее: «Готовность ВВС к войне была недостаточной, хотя наши новые самолеты имели ряд преимуществ перед немецкими. Но этих самолетов было мало, примерно 22 процента от общего числа наличных самолетов в авиации приграничных округов. Истребители преобладали, составляя около 64 процентов боевых машин» [9] . Произведя несложный подсчет, имеем ровно 7000 боевых самолетов в приграничных округах, из них 4480 истребителей. Указанные цифры явно не представляются завышенными.

Орудий и минометов было 34 695 (без 50-мм минометов) [10] .

В пяти приграничных округах насчитывалось до 2,9 млн. человек личного состава [11] .

Для наглядности сведем представленные выше данные в таблицу.

Нравится нам или нет, но начало войны, как и многое другое, неразрывно связано с именем Сталина. Так уж сложилось, что к этому времени сосредоточил Иосиф Виссарионович в своих руках абсолютную власть. Так уж вышло, что все хоть сколько-нибудь важные решения принимал теперь практически в одиночку.

И вот какое стратегическое решение принял он накануне войны и, главное, почему, попробуем разобраться. А еще попробуем понять, что это был за человек. Чем был движим, к чему стремился, на что надеялся.

Вот некоторые высказывания о нем.

«Вы можете меня называть любыми словами, но я восхищен и очарован Сталиным. Это был зверь, кровавое дикое чудовище.

А еще — гений всех времен и народов» [12] .

«В своих мягких кавказских сапогах Сталин умело отошел в тень истории, чтобы сейчас вновь замаячил на горизонте грозный образ. И павшая величайшая империя XX века все чаще вспоминает о своем создателе, и в облаке новых мифов возвращается в страну он — Хозяин, Отец и Учитель» [13] .

И даже Черчилль, выступая в палате общин в день 80-летия Сталина (в 1959 году), сказал: «Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин».

Был ли он «гением всех времен и народов»? В. Суворов утверждает, что да, был. И будучи таковым, все свои действия, всю жизнь свою подчинил якобы одной цели — победе социализма в мировом масштабе. Победе. полной и окончательной. Навеки, навсегда. И ради этой победы — уничтожение собственной интеллигенции и крестьянства, кровавый незатухающий террор и разгром командных кадров, ГУЛАГ и Беломорканал, расправа с бывшими соратниками, которые имели неосторожность считать себя друзьями, и Троцким, считавшим себя истинным ленинцем. Ради этой победы… «создание» Гитлера.

Не будем пока оценивать возможностей «раннего» Сталина, одного из лидеров разбитой, лишь поднимающейся из руин, зажатой во враждебном окружении огромной страны, сколь-либо серьезно влиять на судьбы относительно благополучной Европы.

Проанализируем-то, что пишет В. Суворов в «Ледоколе» и «Последней республике». И начнем с мировой революции. Кстати, зачем она, именно мировая? Как и всегда, в пространном рассуждении, приводить которое полностью попросту невозможно, В, Суворов поясняет: Советский Союз не мог существовать рядом с «нормальными» странами, любое сравнение было не в пользу коммунистического режима. Он должен был либо завоевать всех соседей, всю Европу, либо пасть. Он не мог остановиться на каких-то рубежах, а вынужден был якобы непрерывно расширяться [14] . А дальше следует решающий вывод. Вторая мировая война, как и все предыдущие войны новейшей истории, инспирирована Сталиным. Гитлер создан им, чтобы в качестве локомотива, «ледокола» проложить путь для захвата СССР Западной Европы. Не больше и не меньше.

Идея мирового господства, мягко говоря, не нова. Но то, что никому и никогда не удавалось ее осуществить, кое о чем говорит. Александр — отступил. Рим — даже и не пытался выйти за границы «цивилизованного» Средиземноморья. Батый, который, как считает большинство историков, мог ворваться во Францию и Италию, — не рискнул. Бонапарт закончил свои дни на крошечном острове в Атлантике, а Гитлер — на полу подземного бункера, последней территории Третьего рейха.

Так устроен мир. Он всегда многополюсный. И если агрессору на короткое время по тем или иным причинам удается временами получить заметное, военное скажем, преимущество и потеснить соседей, остальные, из справедливо упомянутого В. Суворовым чувства самосохранения, — очень быстро забывают старые обиды и даже, если хотите, идеологические разногласия и организуют единый фронт борьбы. Но, на мой взгляд, даже не это главное. Диктатура и агрессия возникают на почве серьезного кризиса и неустроенности. И вначале диктатор и сподвижники его не имеют ничего, кроме неустойчивой власти в нищей стране. Но грядет победоносная захватническая война, и все меняется. Вновь становятся популярными средневековые титулы, и власть — вот она, в руках, глядит, будто из тысяч зеркал, с портретов и с заходящихся в экстазе уличных шествий. И гвардия — уже не нищие разбойники с большой дороги, а невзначай обзаведшийся ресторанчиками и пивными средний класс. И куда только девалась былая непобедимая ярость больших батальонов. А враги, напуганные участью ближайших соседей, подготовились к борьбе не на жизнь, а на смерть. И стоит ли ввязываться в новую драку, и так уже имея все? Сколько фанатиков приходится на тысячу нормальных людей? Один или даже меньше? Мне могут возразить, что рейх и Япония военных лет — не тот случай. Да тот. Просто не успели они дойти до стадии разложения, Им не дали успеть.