Она вздохнула. Служанка ушла в комнаты искать новый моток ниток; за спиной послышались шаги, и Аэлла обернулась, собираясь увидеть лицо Эл. Но рядом стоял Мирон.

— Вы?

— Здравствуйте, княжна, я давно вас не видел.

— Скажите ещё, что соскучились?

— Не хватает за ужином…

Она фыркнула, отворачиваясь. “Ну, признайся, признайся себе, что он нравится тебе, что ты, в самом деле, сама соскучилась по нему. Что вспоминала его лицо, его глаза… Ну же!”

— Вам нравится смотреть на город? — спросил он, и Аэлла повернула к нему голову, глянула вопросительно. — Вы часто приходите сюда, — она нахмурилась: “Откуда?” Мирон указал рукой выше, вверх, на шестой этаж главной башни замка. — Я вот там, часто вижу вас оттуда…

— Следите за мной?

— Почему сразу, слежу? Я верю вашему слову, думаю, отец воспитал вас правильно…

— Только не надо мне про отца! — она перебила поспешно. — В прошлый раз о нём вы отзывались не лестно…

— Я говорил правду, а против неё ничего другого не скажешь.

Она скривила губы:

— Вы такой правдолюб? Вас тоже воспитал таким ваш отец, или постаралась ваша матушка-королева?

Он несколько раз моргнул растерянно, отводя глаза.

— Моя мать умерла… очень рано, я даже не помню её… почти сразу, как родила меня…

— А мне было семь лет… Я свою помню…

— Так что мы с вами сироты, — он улыбнулся без насмешки и поглядел сверху на сидящую Аэллу, потом перевёл глаза на город. За городскими стенами угадывались далёкие холмы, поросшие лесом, вдаль уходила блестящая лента реки. По ней плыли гружёные баржи и лодки, терялись где-то вдали в ярком полуденном солнце.

— Сироты… — Аэлла усмехнулась, и вдруг резко спросила:- Что с моим отцом? — он долго не отвечал ей, княжна поднялась на ноги и глянула в упор. — Вы же любите правду? Скажите мне, что вы сделали с отцом?

— Он погиб, как герой… — глаза её расширились, в них, ставших вдруг в ярком свете голубыми, казалось, плескалось само небо, наполненное солнцем внезапных слёз. — Я приказал похоронить его с почестями в вашем фамильном склепе…

Губы её вдруг скривились, как у всякого перед тем, как заплакать.

— Ненавижу вас… — прошептала она, шагнула навстречу и упёрлась в его грудь, не обойти в узком проходе балкона. — Пустите…

Идвар сжал её локти, глядел в глаза.

— Возьмите себя в руки… Успокойтесь…

— Успокоиться? — она сузила глаза, зло сверкнула ими. — И вы ещё будете говорить мне… Сравнивать нас, как сирот, имея живого, здорового отца? Насмехаетесь?.. Пустите! — толкнула его ладонями в грудь, но Мирон только покачнулся и выстоял. — Ненавижу вас… — прошептала ему, светились глаза, уже наполненные слезами. — Отойдите! И не трогайте меня! — она резко вырвала руки и, наконец, разрыдавшись, оттолкнула Мирона с дороги, и бросилась с балкона в коридор, метнулась к себе, зажимая тыльной стороной ладони дрожащие от слёз губы.

Идвар проводил её глазами, встретил изумлённый взгляд служанки, стоявшей в коридоре. Так и так она узнала бы об этом. Так и так…

*

Два дня он не видел её, лишь на третий встретил служанку на лестнице и спросил о госпоже. “Первый день проплакала… Сейчас молчит…”

Идвар только покачал головой, давая понять, что слышал и понял.

Аэлла, в самом деле, проплакала целый день, пока не устала от слёз, пока они не закончились. Второй день пролежала, уткнувшись лицом в подушки, смотрела в пространство. Все эти дни она почти ничего не ела, только пила иногда, и снова ложилась. Засыпала, спала мало, беспокойно, опять начинала плакать.

Отец после смерти матери так и не женился второй раз, воспитанием дочери занимался сам, рукоделию и женским премудростям учили няньки и приставленные наставницы. Следили за манерами, этикетом, учили танцам и всему остальному. Отец всегда лично сам всё контролировал. Он воспитывал её в строгости, ограждал от всего, что могло познакомить с пагубными привычками, в добродетели и строгой морали. Дожив до двадцати лет, она практически не общалась с мужчинами, кроме отца и брата, она не испытала не то что детской любви, но даже привязанности к мальчикам или молодым людям. Всех её друзей, слуг, знакомых отец тщательно отбирал. Хотя характер ей, конечно, достался от него. Смелая, безрассудная, она часто сама спорила с отцом, а он только улыбался ей в глаза спокойно и терпеливо, говоря ей одно: “Ты — дочь моя, ты — княжна, вся страна на тебя смотрит…”

Что уж говорить, что она горевала, узнав о смерти его. Кто теперь позаботится о ней, кто будет сильным и смелым рядом? Где её папочка?.. Как могло это произойти?..

Теперь она стала полной сиротой, ни матери, ни отца, где-то Айрил запропастился, вся страна в руках миропольцев. “Вся страна на тебя смотрит…” А что она может сделать? За ней никого не осталось! Все бароны на сторону короля переметнулись, ни армии, ни денег…

Открылась дверь, Аэлла повернула голову, прижалась щекой к влажной подушке, Эл-то была тут, кто это ещё пришёл? Зашёл слуга, поставил на столик серебряное блюдо с яблоками.