Придя домой, первым делом Женя принялась за портрет. Пристально и даже придирчиво оглядела свои весьма скромные владения, выискивая самое почетное место, достойное Дмитрия Городинского. Выбрала стену напротив дверей: так, чтобы еще из прихожей можно было бы видеть его прекрасное лицо. И в комнате его будет видно буквально с каждой точки. Да, решено. Димочка Городинский, вернее, его прекрасное изображение, будет жить именно здесь. Аккуратно прилепила скотчем к стене уголки плаката, тщательно, с неприкрытой любовью разгладила его руками.

— Вот. Вот так. Очень хорошо. Ну, здравствуй, Димочка! Надо же, какой хорошенький! И где только тебя такого сделали, а? Неужели еще выпускают таких красавчиков?! Само совершенство! Вот и будем мы тут с тобой вдвоем куковать. Потому что нам с тобой никто не нужен, правда? Нам и вдвоем будет хорошо!

И правда, как-то веселее стало. Как будто поселился в доме другой человек, родная душа. И было теперь, с кем поговорить. Пусть даже новосел никогда не отвечал Жене, но она-то знала, что не одна, уверена была, что он ее слышит. И сама как будто ожила, повеселела, вроде даже душою немножко отошла, перестала ежеминутно вспоминать о своем горе. Уходя на работу, прощалась с ним:

— Пока, Димуля, не скучай, я скоро!

Вечером, возвращаясь домой, спешила, как будто дома ее кто-то ждал. Уже не было того жуткого чувства никому ненужности, той тоски, когда зимним вечером возвращаешься в до жути пустую, темную, неуютную квартиру. Еще с порога радостно здоровалась:

— Привет, Димуля! Я уже дома!

Умом Женя понимала, что портрет — это всего лишь потрет, неодушевленный кусок плотной бумаги. Однако на сердце вдруг появилась какая-то легкость, которую она не испытывала уже очень много лет. С тех самых пор, как тот, чье имя она теперь не вспомнит под страхом смерти, вернулся к ней, беременной, обещая непременно в ближайшее время поделиться с Женькой своей фамилией. Вот тогда, кажется, она была по-настоящему счастлива. Пусть единственный в жизни раз, пусть столь кратковременно, но было счастье в ее жизни, было! И даже проклятье, которому подверглось имя предателя, не в состоянии то счастье перечеркнуть. И вот теперь на Женю свалилось некое подобие счастья, полноты жизни, бытия. Она больше не одна, не одна!

Суббота. Ах, как Женя ненавидела выходные! Стоп, это было раньше. Давно, очень давно. В ту пору, когда она была совсем одна. А теперь, когда у нее появился Димочка, субботы стали уже не просто приемлемыми, а даже вполне приятными, расслабляющими. Потому что в выходные ей не нужно было бросать Димочку одного в пустой квартире. Можно было целый день наслаждаться обществом друг друга.

Вот в одну из таких суббот и нагрянула Сычева, предварительно известив о своем визите.

Едва войдя в комнату, Лариса наткнулась взглядом на портрет Городинского.

— О, с обновкой тебя! — воскликнула она.

— Хорош, правда? — зарделась от радости Женя.

Лариса согласилась:

— Не то слово! Удачное фото, правда. Вот только…

— Что? — удивилась Женя. На душе как-то неприятно заскребли кошки.

— Ну вот что-то не то, — неопределенно помахала в воздухе ладонью гостья. — Уж как-то слишком красив, чересчур. До приторности. И давно он у тебя висит?

— Не знаю, — неуверенно протянула Женя. — Не засекала. Месяца два, наверное. А может, больше. Ты когда у меня последний раз была? Разве его еще не было?

Лариса критически разглядывала постер, словно бы не услышав вопроса подруги.

— Пару месяцев, говоришь? И что, тебя еще не тошнит от его приторной физиономии?

Женя обиделась:

— У, много ты понимаешь! Нам с ним весело, — и, обращаясь к портрету, добавила: — Правда, Димуля? Нам ведь с тобой не скучно?

Гостья иронично-сокрушенно покачала головой:

— Совсем свихнулась! Эй! Между прочим, он жениться собрался! Слышала? Говорят, на Алине Петраковой. Так что тебе там ничего не светит.

Женя обиженно пождала губки. Тоже мне, новость: да об этом все газеты трубят! Только это все неправда, это не может быть правдой, потому что…

— Чушь! — уверенно воскликнула она. — Не может он на ней жениться! Кто он и кто она? Он — само совершенство, красавец и талантище, а она кто? Старая толстая тетка, чуточку известная. Фигня, никогда в жизни не поверю…

Женя на мгновение замолчала. Как-то в ее голосе совсем не слышалось уверенности. Если не прислушиваться к словам, по ее тону выходило, что очень даже верит в эти невероятные слухи, другое дело, что они ей совсем-совсем не нравились.

— А кстати, кто она такая? — после короткой паузы спросила хозяйка. — Имя вроде знакомое, физиономия тоже, а кто такая — не знаю. Точно ведь не артистка и не певица, а по ящику мелькает довольно часто. А теперь вот на Димочку моего глаз положила!

Лариса неуверенно пожала плечом:

— А кто ее знает? По-моему, она каким-то боком с шоу-бизнесом связана.

Женя возмутилась:

— А-ха. Хитрая какая! Вот за счет моего Димочки и решила в люди выбиться! Не выйдет! Он мой!

Лариса рассмеялась: