«Конечно подходит. Приятно съездить покушать куда-нибудь, чтобы не надо было готовить дома»

«Значит договорились. Я пошел запрягать лошадей»

«У меня еще есть немножко времени пересадить некоторые из побегов» — вслух подумала Эльза.

Она услышала как Генри зовет Скоти выйти из сарая, а несколько минут позже увидела их обоих, скачущих на лошадях вдоль бледно-желтого склона, в поисках телят.

Перед ней стояло небольшое, наполненное песком, прямоугольное корыто для рассады. Маленьким совком она перевернула землю, пригладила ее и плотно утрамбовала, потом вырыла десять параллельных продолговатых ямок. Она вернулась назад к хризантемам, вытянула несколько хрупких ростков и, осторожно отрезав ножницами листья, сложила их в аккуратный ряд.

Вдали послышался скрип колес и топанье копыт и Эльза повернулась посмотреть — что там. По проселочной дороге, шедшей вдоль берега реки и заросшей ивами и кустарником, двигалась, странным образом управляемая, странная повозка. Это был покрытый брезентом старомодный фургон, похожий на те, на которых когда-то ехали обживать дикий запад пионеры. Старая понурая лошадь и серо-белый ослик с трудом тащили его. На передке фургона сидел обросший щетиной человек огромного роста, а между задними колесами важно и чинно шагал неизвестной породы пес. На брезенте, покрывавшем фургон, корявыми неуклюжими буквами было выведено: «Кастрюли, сковородки, ножи, ножницы, косы — исправляем». Два ряда различных наименований и под ними — триумфальное «исправляем». Черная краска внизу каждой буквы сужалась в маленькую точку.

Эльза, сидя на корточках, с любопытством смотрела, как этот странный расхлябанный катафалк проезжает мимо нее. Но он не проехал мимо. Вместо этого фургон вдруг свернул на ведущую к их ферме дорожку и кривые старые колеса визгливо заскрипели по ней. Из под колес выскочил беспородный пес и стремглав понесся вперед. Мгновенно две дворовые овчарки бросились к нему навстречу. Потом все трое приостановились, на тугих прямых ногах, с вытянутыми в струнку мелко-дрожащими хвостами, и величественной походкой стали медленно кружить, принюхиваясь друг к другу. Фургон подъехал к садику, где Эльза работала, и тоже остановился. Беспородный пес, почувствовав, что преимущество не на его стороне, опустил хвост и залез, оскалив зубы, обратно под колеса.

«Это боевая собака и умеет драться, стоит ей только начать» — сказал сидящий на повозке человек.

«Да? Это сразу видно» — рассмеялась Эльза — «И как часто ей приходиться начинать?»

Незнакомец подхватил ее шутливый тон: «Иногда ей не приходится начинать в течении многих недель»

Выпрямившись, он перелез через колесо и спустился вниз. Лошадь и ослик, словно увядшие цветы, мгновенно опустились на землю. Только теперь Эльза смогла рассмотреть насколько большим и тяжелым был этот человек. Несмотря на то, что у него были седеющие шевелюра и борода, он не казался старым. Его помятый черный костюм лоснился жирными маслянистыми пятнами. Улыбка исчезла с его лица как только он перестал говорить, и в темных глазах застыло то мечтательное выражение, какое часто можно наблюдать в глазах моряков и водителей грузовых машин, работающих на дальних междугородних рейсах. Он снял помятую шляпу и оперся грубыми, мозолистыми, в черных трещинах, ладонями, об проволоку забора, окружавшего садик Эльзы.

«Я сбился с дороги, мэм. Не скажете ли вы мне — или эта проселочная колея выведет меня к шоссе на Лос-Анджелес?»

Эльза приподнялась и спрятала ножницы в карман вельветового фартука.

«Вобщем-то — да. Но она идет вдоль реки, очень кривая и на ней песка почти по колено. Я не думаю, что ваша упряжка сможет пройти»

«Вы будете удивлены, если я вам расскажу, через что моя упряжка может пройти» — сказал мужчина, даже с некоторой суровостью.

«Стоит ей только начать?» — улыбнулась Эльза

«Да. Стоит ей только начать» — по его губам скользнула ответная улыбка

«В таком случае вы выиграете во времени если вернетесь назад к Салиносу и оттуда возьмете шоссе на Лос-Анджелес».

Он провел большим пальцем вдоль проволоки, так, что та тихо и тонко запела.

«Я не особенно спешу, мэм. Видите ли, я держу путь из Сиэтла в Сан Диего. Каждый год я проделываю его. А потом возвращаюсь обратно. На это уходит все мое время. Шесть месяцев в одну сторону и шесть — в другую. Еду следом за хорошей погодой»

Эльза сняла перчатки и положила их в карман фартука, туда, где уже лежали ножницы. Она потрогала края своей шляпы в поисках выбившихся из под нее волос и сказала: «Наверное очень интересно так жить, как вы живете»

Мужчина заговорщически перегнулся через забор:

«Возможно вы заметили надпись на моем фургоне. Я чиню кастрюли и точу ножи и ножницы. Нет ли у вас какой-нибудь работы для меня?»

«Нет, ничего у меня нет» — ответила скороговоркой Эльза. Ее глаза затвердели и стали холодными как сталь.

«Ножницы — это наиболее сложная вещь. Многие не знают как правильно их точить и только портят. Я же все делаю правильно, у меня есть для этого специальный инструмент. Мной запатентованный, вроде бобины, работает как по маслу.»

«Нет, не надо. У меня ножницы острые»

«Не надо, так не надо» — согласился незнакомец — «а как насчет кастрюль? Битые, с дырками… Я чиню любые. Становятся как новые, даже не нужно других покупать. Вы сможете сэкономить на этом хорошую сумму»

«Нет» — отрубила его Эльза — «я же вам сказала, что у меня для вас ничего нет»