— Что я вижу порядок вещей по-другому. Что верю в женский лик Господа.

Я вздохнула с облегчением — моя соседка ошибалась. Он не мог быть семинаристом, ибо семинаристам не дано видеть порядок вещей по-другому.

— Исчерпывающее объяснение, — ответила я.

У дверей меня поджидала та самая девушка, что подмигнула мне в зале.

— Я знаю, что мы с тобой исповедуем одну и ту же веру, — сказала она. — Меня зовут Брида.

— О чем ты? Не понимаю.

— Прекрасно понимаешь, — рассмеялась она.

И, прежде чем я успела что-нибудь объяснить, схватила меня за руку и вытащила наружу. Вечер был довольно теплым, но не на улице же мне оставаться до утра, а где переночевать, я не знала.

— Куда мы? — спросила я.

— К изваянию Богини, — прозвучало в ответ.

— Мне бы найти какой-нибудь недорогой отель.

— Я все тебе потом объясню.

— Я бы предпочла зайти в кафе, поговорить, разузнать о нем как можно больше. Но спорить не стала и, когда она повела меня по Пасео-де-Кастельяна, послушно шла рядом и только вертела головой, рассматривая Мадрид, где никогда до этого не бывала.

Посреди проспекта она остановилась и показала на небо.

— Вот она!

Меж голых ветвей сияла полная луна.

— Красиво, — заметила я.

Но девушка, не слушая меня, раскинула руки крестом, повернула ладони вверх, закинула голову к небу и замерла.

«Куда меня занесло, — подумала я. — Слушала лекцию, потом оказалась на Пасео-де-Кастельяна вместе с этой полоумной, а завтра еду в Бильбао».

— Зеркало Богини Земли, — заговорила девушка, не открывая глаз. — Научи нас осознавать наше могущество, сделай так, чтобы мужчины нас понимали.

Ты, рождающаяся, блистающая, умирающая и воскресающая в небесах, указываешь нам путь от семени к Плоду.

Она простерла руки к небесам и надолго застыла в этой позе. Прохожие глядели на нее, посмеивались, но она не обращала на них никакого внимания, зато я готова была сгореть со стыда, что оказалась рядом с ней.

— Я должна была сделать это, — произнесла она, отдав все почести луне. — Теперь Богиня защитит нас.

— О чем ты, скажи наконец толком!

— О том же, о чем говорил твой друг, но только истинными словами.

И я пожалела, что не старалась понять смысл лекции и теперь не знаю, о чем там шла речь.

— Мы знаем, что у Бога — женский лик, — сказала девушка, когда мы двинулись дальше. — Мы, женщины, которые понимают и любят Великую Мать. Нам дорого обошлось наше знание — нас преследовали и жгли на кострах — и все-таки мы сумели выжить. И теперь нам внятен смысл ее тайн.

Костры. Ведьмы.

Я вгляделась в лицо моей спутницы: красивая, распущенные рыжие волосы спускаются до лопаток.

— Мужчины уходили на охоту, мы оставались в пещерах, во чреве Матери, и растили детей, — продолжала она. — И там Великая Мать обучила нас своей науке.

Мужчина живет в движении, мы пребывали во чреве Матери. И потому поняли, как семя дает росток, и предупредили наших мужчин. Мы испекли первый хлеб и накормили их. Мы слепили из глины первую чашу и напоили их. Мы поняли цикл творения, потому что наша плоть живет, повторяя череду лунных фаз. Гляди, вот она! — внезапно перебила она себя.

Я взглянула в ту сторону, куда она показывала. В центре площади, со всех сторон обтекаемой потоками машин, стоял фонтан, украшенный скульптурой — женщина на колеснице, запряженной львами.

— Это площадь Кибелы, — похвасталась я тем, как знаю Мадрид. Я десятки раз видела эту скульптуру на почтовых открытках.

Но девушка не слушала меня. Она была уже посреди улицы и, лавируя между машинами, бежала к фонтану.

— Идем! Идем! — кричала она, маша мне рукой.

Я решила последовать за ней хотя бы для того, чтобы спросить название отеля. От всего этого сумасшествия я устала и теперь хотела выспаться.

У фонтана мы оказались почти одновременно: я — с колотящимся сердцем, она — с улыбкой на устах.

— Вода! — воскликнула она. — Вода — вот ее проявление!

— Пожалуйста, скажи мне название какого-нибудь дешевого отеля.

Она погрузила обе руки в чашу фонтана.

— Сделай так же, — сказала она мне. — Прикоснись к воде.

— Да ни за что на свете. Но тебе не хочу мешать — пойду поищу место для ночлега.

— Еще минуту!

С этими словами она вытащила из сумочки маленькую флейту и поднесла ее к губам. Музыка, как мне показалось, произвела гипнотическое действие — шум машин отдалился, сердце мое забилось ровно. Присев у фонтана, слушая лепет воды и песенку флейты, я не сводила глаз с лунного диска, плывшего над нами. Что-то подсказывало мне, — хоть я и сознавала это не вполне отчетливо, — что там, в небесах, пребывает какая-то частица моей женской сути.