— Черт возьми! — взорвался Ваннинг. — И это все, что ты можешь сказать? Значит, о чемодане можно забыть?!

— Ага. Разве что ты сам за ним отправишься. Но бог знает, где ты окажешься. За несколько тысяч лет состав воздуха, вероятно, изменится. А может, будут и другие перемены.

— Ну, уж не настолько я глуп.

Ну и дела! Облигации исчезли, и не было надежды получить их обратно. Ваннинг смирился бы с потерей, зная, что облигации не попадут в руки полиции, но оставалась еще проблема Макилсона, особенно после того, как пуля разбила стекло в конторе адвоката.

Встреча с Макилсоном не дала положительного результата: растратчик не сомневался, что Ваннинг хочет его надуть. Когда адвокат выкидывал его из конторы, он ругался и грозил, что пойдет в полицию и признается…

Ну и пусть идет, все равно улик никаких. Чтоб его черти взяли! Однако для верности Ваннинг решил засадить своего бывшего клиента за решетку.

Впрочем, из этого ничего не вышло. Макилсон дал в зубы посыльному, принесшему вызов в полицию, и удрал. И сейчас Ваннинг подозревал, что тот где-то скрывался, вооруженный и готовый его пристрелить. Вот всегда так с типами, склонными к маниакально-депрессивному психозу.

Ваннинг потребовал двух полицейских для охраны — ввиду угрозы для жизни он имел на это право. До поимки Макилсона Ваннинг будет пользоваться их услугами, а уж он позаботится, чтобы охраняли его двое самых крепких парней во всей манхеттенской полиции. Кстати, он имел случай убедиться, что им поручили и дело о замшевом чемодане.

Ваннинг позвонят Хэттону и улыбнулся экрану.

— Ну, как успехи?

— Что вы имеете в виду?

— Моих телохранителей и ваших шпиков. Они не найдут облигаций, Хэттон, так что лучше отзовите их. Два дела одновременно — слишком сложно для этих бедняг.

— Достаточно, если они справятся с одним и найдут вещественное доказательство. А если Макилсон размозжит вам голову, я плакать не буду.

— Встретимся в суде, — сказал Ваннинг. — Вы обвиняете Уотсона, так?

— Так. А вы отказываетесь от скополамина?

— В отношении присяжных? Конечно. Дело у меня в кармане.

— Это вам так кажется, — сказал Хэттон и выключил связь.

Весело смеясь, Ваннинг надел пальто, забрал своих телохранителей и отправился в суд. Макилсона не было и следа…

Дело он выиграл, как и ожидал. Вернувшись в офис, он выслушал несколько несущественных новостей, которые передала ему девушка, обслуживающая коммутатор, и прошел в свой личный кабинет. Первое, что он увидел, открыв дверь, это замшевый чемодан, лежавший на ковре в углу комнаты.

Ваннинг так и застыл с рукой на ручке двери. Позади слышались тяжелые шаги охранников. «Минуточку»… — сказал он через плечо, метнулся в кабинет, закрыл за собой дверь и еще услышал удивленный вопрос.

Чемодан. Несомненно, тот самый. И так же несомненно за его спиной были два фараона, которые после краткого совещания принялись колотить в дверь, пытаясь ее выломать.

Ваннинг позеленел. Он неуверенно шагнул вперед и увидел в углу шкаф. Идеальный тайник…

Именно то, что надо! Если он сунет туда чемодан, тот станет неузнаваем. Неважно, если он снова исчезнет, главное — избавиться от улики.

Дверь начала подаваться. Ваннинг подбежал к чемодану, поднял его с пола и тут краем глаза заметил какое-то движение. В воздухе над ним появилась рука. Это была рука гиганта с идеально белым манжетом, расплывающимся где-то вверху. Огромные пальцы тянулись к нему…

Ваннинг заорал и отскочил, но недостаточно быстро. Рука схватила его, и напрасно адвокат молотил руками по ладони она тут же сомкнулась в кулак. Когда кулак раскрылся, из него, пятная ковер, выпало то, что осталось от Ваннинга. Рука исчезла, дверь сорвалась с петель, рухнула на пол, и охранники, спотыкаясь о нее, ввалились в комнату.

Вскоре явился Хэттон со своими людьми. Впрочем, тут мало что можно было сделать, разве что прибрать. Замшевый чемодан, содержащий двадцать пять тысяч кредитов в облигациях, перенесли в безопасное место, тело Ваннинга собрали и отправили в морг. Фотографы сверкали вспышками, эксперты-дактилоскописты сыпали порошок, рентгенотехники суетились со своим оборудованием. Все было сделано быстро и умело; через час контора была пуста и опечатана.

Потому-то никто и не видел второго явления гигантской руки, которая опять возникла ниоткуда, пощупала вокруг, словно чего-то искала, и исчезла…

Единственным, кто мог пролить на это дело хоть какой-то свет, был Гэллегер, но его слова, произнесенные в одиночестве лаборатории, слышало только «Чудовище».

— Так вот почему лабораторный стол появился здесь вчера на несколько минут. Гммм… Сейчас плюс х равно примерно неделе. А почему бы и нет? Все в мире относительно. Вот уж не думал, что вселенная сжимается с такой скоростью!