Хейл не очень удивился, когда подумал, что узнает тощую фигуру, действующего мотыгой. Было это несколько недель назад. Он остановился у грядки, отослав своих подчиненных, а старик распрямился и бросил на Хейла острый иронический взгляд.

— Вы не… — с колебанием начал Хейл.

— Конечно. — Логист улыбнулся. — Мне давно нужно было явиться на поверхность, но хотелось кончить работу. Здравствуйте, Хейл. Как поживаете?

Хейл сказал что-то взрывчатое.

Логист рассмеялся.

— Я привык к фермерской работе на Земле, — объяснил он. — Все время хотелось поработать. Сейчас я доброволец. Использовал собственное имя. Вы не заметили?

Хейл не заметил. Много произошло с тех пор, как он стоял в замке Истины и слушал голос, доносящийся из шара-оракула. Глаз его не остановился на имени Бена Кроувелла, хотя списки добровольцев стали настолько редки в эти дни, что он мог процитировать их по памяти.

— Почему-то я не очень удивлен, — сказал он.

— И не должны. Мы с вами, Хейл, единственные оставшиеся в живых, кто помнит открытый воздух. — Он принюхался и неодобрительно взглянул на империумный купол. — Мы единственные, кто знает, что это такое. Вам встречались другие вольные товарищи?

Хейл покачал головой.

— Я последний.

— Ну… — Кроувелл ударил мотыгой случайный росток, — я в любом случае должен был оказаться здесь. Но неофициально. На вопросы не отвечаю.

— Вы не отвечали и в Замке, — с обидой напомнил Хейл. — Я был у вас за последние сорок лет не менее десяти раз. Вы не дали мне ни одной аудиенции. — Он посмотрел на Логиста, и неожиданная надежда зазвучала в его голосе. — Что заставило вас явиться сюда — сейчас? Что-то должно случиться?

— Может быть. Может быть. — Кроувелл вернулся к своей мотыге. Всегда что-нибудь случается, раньше или позже. Если ждать достаточно долго.

И это все, чего Хейл смог от него добиться. Сейчас, рассказывая Логисту о случившемся, Хейл вспоминал этот разговор. — Поэтому вы явились сюда? — спросил он, окончив свой рассказ. — Вы знали?

— Хейл, я не могу ответить на ваш вопрос.

— Вы — знали?

— Ничего не выйдет. Не забывайте: каждое достоинство имеет свои отрицательные стороны. Я обладаю не непогрешимостью, а предвидением — да и оно подвержено ошибкам. — Кроувелл казался слегка раздраженным. — Я не бог. Перестаньте думать, как жители башен. Они готовы снять с себя всякую ответственность. Это самое плохое в сегодняшней жизни Венеры. Предоставьте это Джорджу. А Джордж не бог. Да и сам бог не может изменить будущее — и по-прежнему знать, что происходит. В то мгновение, как он вмешивается, он вводит в уравнение новый фактор, а этот фактор случайный.

— Но…

— О, я вмешивался один или два раза, — сказал Логист. — Даже убил однажды человека, потому что знал: если он останется жить, это принесет большие бедствия. Я был прав — в том случае. Но я не вмешиваюсь, если не могу помочь. Когда я вмешиваюсь, я сам становлюсь случайным фактором и, поскольку я сам включаюсь в уравнение, мне уже невозможно представить себе его целиком и со стороны. Я не могу предсказать свои реакции — понимаете?

— Более или менее, — задумчиво сказал Хейл. — Но вы говорите, что вмешиваетесь, когда должны это сделать.

— Только в таких случаях. И потом стараюсь, чтобы события развивались естественно. Главное — сохранить равновесие. Если я делаю шаг вправо, равновесие сдвигается в этом направлении. Поэтому я затем стараюсь сделать шаг в противоположную сторону — и х остается равным х. Если я добавляю у с одной стороны, то стараюсь вычесть у с другой. Я согласен, что с того места, где вы сидите, это не кажется очень разумным, но с моего насеста совсем другое дело. Еще раз скажу, я не бог.

Он помолчал, вздохнул и посмотрел на империумный купол, где виднелась полоска голубого неба, освещенного солнцем.

— Чего хочет Рид? — спросил он. — У него есть какие-то замыслы. Каковы они?

— Не знаю, зачем говорить вам, — раздраженно сказал Хейл. — Вы, вероятно, знаете об этом больше меня. — Логист слегка ударил кулаком на рукояти своей мотыги.

— Я не могу сказать вам то, что знаю, и по очень важным причинам. Однажды, может быть, я вам объясню. А сейчас мне бы очень хотелось услышать, чего хочет молодой Рид.

— Мы просмотрели карты. Его патент охватывает территорию почти в триста миль, причем около ста миль приходится на морской берег. Я прежде всего проверил это, потому что там на берегу стоит один из фортов вольного товарищества. Это прекрасная база. Я помню, что это место выбрали из-за гавани. Цепь островов прикрывает ее, петлей изгибаясь к западу.

Несмотря на все самообладание, Хейл заговорил быстрее.

— Там не будет империумного купола над колонией. При колонизации будем адаптироваться. Невозможно иметь сбалансированную экологию, когда внутри одна атмосфера, а снаружи другая. Но нам, конечно, нужна будет защита от поверхностной жизни. Я думаю, лучше всего нас защитит вода. Острова представляют собой естественные каменные ступени. Мы один за другим будем брать их под контроль и переходить к следующему.

— Гм… — Логист задумчиво сморщил длинный нос. — Ну, а что удержит семьи от тех же фокусов, при помощи которых они убили эту колонию?