— А что случилось, цыпленок? — Юрий ласково потрепал мальчика по плечу.

— Говорят, вечером центр города освещать не будут. И это не из-за коммунистов. Город задолжал большие деньги электрораспределительной компании.

— Во-первых, это потому, мальчик, — объяснил Юрий, — что электрические сети продали испанцам, а не румынам, как следовало бы. Во-вторых, это все равно происки коммунистов, о чем ты сейчас и скажешь своим братьям и сестрам, собравшимся здесь. В третьих, я что-нибудь придумаю, и даже в темноте трибуна наша не останется незамеченной.

Юрий еще раз потрепал мальчика по плечу и отечески улыбнулся ему.

— По крайней мере, я так думаю, — продолжил он. — А ты как думаешь, цыпленок?

— А я думаю как вы! — гаркнула «демократическая писюлька» (потому как, по градации Юрия, школьник даже под «пипиську» не попадал).

Юрий вышел на трибуну и поднял руку. Все восемьсот манифестантов умолкли.

— Добрый вечер, братья румыны, — начал Юрий, — добрый вечер вам еще раз. Сейчас перед вами выступит учащийся лицея имени Георгия Асаки, Эмил Плугару, и расскажет о небольшом сюрпризе, который приготовили нам большевики. А потом мы немножко подождем и увидим сюрприз, который я приготовил для большевиков в ответ на их сюрприз. Вы согласны?

— А-а-ддд-ааааа, — заревела толпа.

— Тогда на сцену выходит Эмил!

Пока школьник сбивчиво объяснял манифестантам «все, как есть», Юрий позвонил жене:

— Дорогая, наша елочная гирлянда еще цела?

Вечером двое новозеландских и один канадский турист с фонариками в руках, спотыкаясь, брели по темному, неосвещенному центру Кишинева. Один из новозеландцев, — подвыпивший, — ругался с канадцем. Он доказывал, что хоть известная певица Кайли Миноуг и австралийка, но Австралия и Новая Зеландия так близки, что Кайли по праву считается жителями Веллингтона и немногочисленными остатками племен майори своей землячкой. Канадец выпил еще больше, поэтому соглашался.

Вдруг он остановился и глянул вперед. Там, на месте обычного митинга, к которому привыкли даже иностранцы, возвышался деревянный крест освещенный лампочками елочной гирлянды.

— Эти варвары, — сказал канадец, и икнул, — эти варвары поклоняются кресту с цветомузыкой!

— Тише, вы! — шипел на двух соратников активист молодежного крыла ХДНП Тудор Постойкэ.

Молодые люди посреди спящего палаточного городка манифестантов снимали гирлянды с креста.

— Теперь, — шепотом продолжал Постойкэ, — тихо уносим крест. И не шуметь!

Попыхтев минут десять, они смогли приподнять крест, и понесли его к грузовику, стоявшему за палатками. Подул ветерок, и в городке нестерпимо завоняло. Туалеты были болью организаторов митинга. В платные туалеты манифестанты ходить не хотели. Бесплатных поблизости не было… Всем стало неловко.

— Говорят, — прошептал один из активистов, — что коммунисты специально по ночам разбрасывают среди палаток дерьмо, чтобы все говорили, какие мы, мол, свиньи.

— Да? — усомнился другой, — а как же они его сюда приносят?

— Да очень просто, — отозвался информированный собеседник, — в пакетах. Пакеты здесь оставляют.

— Что-то я не видел здесь никаких пакетов со следами дерьма, — усомнился Постойкэ.

— Так они их моют и где-нибудь складывают!

— Мэй, что только не придумают эти коммунисты, — неодобрительно цокнул языком Постойкэ. — На какие только изощрения не идут! Ладно, грузите крест.

— Ой, Тудор, мне в туалет надо, — сказал самый младший.

— Какой туалет, — разозлился Постойкэ, — ты что, видишь здесь туалет? Нет здесь никаких туалетов. Было пятнадцать штук, но все платные. А откуда у бедных студентов деньги? Они же не получают денег из Москвы от русских свиней, как наши коммунистические сволочи! По большому или по маленькому?

— По большому…

— Ладно, иди, сядь между палаток, только чтоб тихо. Все равно коммунисты все уже здесь изгадили!

Товарищ Тудора отошел и присел. Получалось у него громко.

— Ничего, — прислушавшись, вынес вердикт Тудор, — слышится так|, будто кто-то храпит!

Наутро национал — радикальные газеты Молдавии вышли с заголовками на первых полосах: «Антихристы-коммунисты украли крест!», «Украли крест, оставив кучи дерьма!», «Президент Воронин поменял крест на дерьмо!», «Есть ли у коммунистов хоть что-то святое?!», «Зону, свободную от коммунизма, изгадили образно и буквально!», «Коммунисты! Забирайте свое дерьмо и возвращайте нам наш крест!», «Дерьмо на крест?! Обмен неравноценный, господин Воронин!», «Коммунисты испражнились на религию».

Из креста получились отличные угли. Юрий жарил на них шашлыки еще полтора года.