Шрифт:
Но все это в любом случае не имело отношения к отказу Избранной Воровки встать под их знамена.
Некоторое время все пятеро смотрели на нее молча. Наконец Ведун сказал:
— Как только мы встретим чародея, мы сообщим ему, что ты хочешь сложить с себя обязанности Избранной. Не сомневаюсь, что Совет выполнит твою просьбу.
— Я… — Меррилин поочередно посмотрела на каждого из них: — Хорошо. Сделайте это. Но я с вами не иду.
— Мы все понимаем, — кивнул Ведун.
— Ничего подобного! — возмутился Лучник. — Она еще не перестала быть Избранной, и ее обязательства остаются в силе.
— Думаю, мы справимся и без нее, — сказал Ведун. — Избранным такое уже удавалось.
Лучник хотел возразить, но передумал и спросил только:
— Что, правда?
— Да. Трижды, — ответил Ведун. — Двух первых Темных Лордов сместили до того, как среди Избранных появился Вор. А на триста пятом году правления Лордов-Чародеев Темный Лорд из Камитт-Дару убил Избранного Вора еще до того, как остальные Избранные на него напали.
— Что, правда?
— Вот видите, — произнесла Меррилин, — я не могу рисковать. Поэтому уходите. Уходите все!
— Соглашаясь стать Избранной, ты знала, что такое может случиться! — сердито заметила Ясновидица.
— Ничего я не знала! — бросила через плечо Меррилин. — Нами правил мудрый и благородный Лорд-Чародей, а Темных Лордов не было добрую сотню лет! Мне и в голову не приходило, что они когда-нибудь появятся. А иначе я б ни за что не позволила себя уговорить. Вот и сейчас не позволю! А теперь убирайтесь! — Она вошла в дом и захлопнула за собой дверь.
Некоторое время они стояли молча. Первым заговорил Лучник.
— Может, вытащить ее за шиворот? — предложил он.
Вместо того чтобы ответить на вопрос Лучника, Ведун повернулся к Ясновидице:
— Где сейчас Заправила?
Ясновидица растерянно поморгала и махнула рукой на восток:
— Там. Неподалеку от Зимовья.
— Значит, он вместе с Красавицей?
— Нет, — покачала головой Ясновидица. — Но очень близко от нее.
— В таком случае нам следует найти Вожака, и если он скажет, что без Вора не обойтись, мы заглянем сюда на пути к холмам Гэлбек. Ведь нам почти не придется делать крюк, верно?
Ясновидица посмотрела на юго-запад, туда, где обретался Лорд-Чародей, а затем, бросив взгляд на восток, сказала:
— Почти нет. Думаю, ты прав — пусть решает Заправила.
— Значит, мне не надо тащить ее за шиворот? — разочарованно произнес Лучник.
— Конечно, нет, — ответил Крушила. — Ведь это ее дом. Там дети, ты их напугаешь до полусмерти. И мы не можем силой заставить ее помогать нам, если она того не хочет. Ведь, коли на то пошло, она способна устроить так, что некоторых из нас убьют. — Кивнув в сторону других Избранных, он добавил: — Ясновидица права. Пусть Вожак решает, как с ней поступить.
— Не нравится мне это, — проворчал Лучник.
— Разве не ты говорил, что нам вдвоем надо пойти в холмы Гэлбек и разделаться с Лордом-Чародеем?
— Я… да… хм… — Лучник немного подумал. — Ладно, будь по-вашему. Топаем в Зимовье. Интересно, водятся ли здесь проводники?
21
Когда они увидели первые стяги Зимовья, Восточные Утесы занимали уже полнеба. Солнце появилось значительно позже, чем рассвело, и они начали свой дневной путь в тени утесов.
Странное это ощущение: повсюду предрассветный полумрак, а над головой — ясное голубое небо. Крушила уже увидел такое дома, когда по утрам спускался к реке: солнце не успевало выйти из-за кряжа, и дно долины оставалось в тени. Но дома это продолжалось недолго — несколько минут, и наступал солнечный день. Здесь же солнце не появлялась до тех пор, пока небо не становилось голубым, а западную часть мира не начинали заливать лучи.
Когда солнце наконец выплыло из-за утесов, путникам показалось, что они шагнули из рассвета в полдень. Воздух мгновенно потеплел, природа заиграла красками, впереди по-прежнему царил полумрак.
Их проводником был высокий мужчина, одежда которого была сплошь ушита перьями арра, а ведь в других местах проводники украшали перьями только шляпы. Проводник вел Избранных на восток по бесконечному и все более крутому склону, а его необычный плюмаж трепетал на ветру. Когда Крушила увидел впереди в глубокой тени развевающийся стяг, он решил, что это перья на костюме проводника, и лишь потом сообразил, что на ветру трепещет нечто красное и золотое, а вовсе не белое.
— Что это? — спросил он, указывая на разноцветное пятно. — Птицы?