— О чем ты говоришь? — раздраженно воскликнул я. — Если я его не уничтожу, то…

— Мы с Рольфом пойдем его искать, — перебил меня Говард. — Мы попытаемся…

— Чушь! У вас нет ни единого шанса. Ни единого шанса, Говард! Я сражался с ним и почувствовал его силу. Он просто уничтожит вас!

Мне удалось поколебать самоуверенность Говарда. Какое-то время мой старший товарищ подбирал слова, чтобы ответить мне, но затем достал из кармана сигару и, покрутив ее в руках, закурил.

— Но ты в таком состоянии не можешь… — Он сам понимал, что говорит что-то не то.

— Дело не в том, могу ли я это сделать, Говард, — настаивал я. — Я должен это сделать!

Он машинально кивнул и, задумавшись, выдохнул мне в лицо зловонное облако дыма. Я начал кашлять, и боль в спине опять усилилась.

— Сейчас я принесу тебе сильное обезболивающее, — с виноватым видом заявил Говард. — Надеюсь, ты выдержишь, Роберт.

— Конечно. — Разумеется, я хотел успокоить его, но мой голос готов был сорваться на хрип, поэтому ответ прозвучал не очень убедительно.

Встав, Говард, словно загнанный зверь, начал бегать туда, сюда по комнате.

— По всей вероятности, голем находится все в том же квартале, — озвучил он свои мысли. — Видимо, он вернулся в свое укрытие после того, как насытился.

— Насытился? В каком смысле? — перебил его я.

— Ах, да. — Говард наконец-то остановился. — Ты же не знаешь… Нам пришлось нести тебя до Паддингтона и нанимать там кеб, чтобы доехать домой. Пока мы искали тебя в подвале, голем… В общем, он сожрал Лаки.

Лошадь, которую мы всегда запрягали в нашу повозку! Я нервно сглотнул. Рольф очень любил эту добрую и послушную лошадку, да и я привязался к ней за эти три года.

После такой новости моя ненависть к проклятому чудовищу лишь усилилась. Сжав кулаки, я уставился в потолок. В комнате повисла тишина.

— Ладно, пойду принесу тебе лекарство, — нарушил тишину Говард. — Отдохни немного. И выпей коньяка. Он тебе поможет.

Взяв с комода графин, он налил мне четверть стакана коньяка и поставил поднос рядом со мной на журнальный столик. Вытянувшись на белых простынях, я проводил Говарда взглядом. Он поспешным шагом вышел из комнаты и беззвучно прикрыл за собой дверь.

Едва он скрылся из виду, как я услышал уже знакомый мне голос:

— А ты упрямый, должен тебе сказать. Ну что, поблагодарить меня не хочешь? В конце концов, я спас тебе жизнь!

Я с трудом повернул голову. Толстый кобольд сидел на спинке моей кровати и смотрел на меня своими огромными желтыми глазами.

Я чуть не расхохотался.

— Спас мне жизнь? — насмешливо спросил я. — А из-за кого у меня все эти неприятности?

— Ах, ты об этом. — Гурчик смущенно почесал нос. — Ты знаешь, я ведь не по вредности создаю тебе неприятности, Роберт. Это, так сказать… — он помедлил, пытаясь подобрать подходящее слово, — проклятие. Такая уж у меня судьба. Можешь называть это как хочешь. Но, поверь, я не могу изменить свою сущность. И я должен выполнять свой долг.

— Долг? Черт побери, неужели ты хочешь сказать, что за каждую неприятность, которая происходит со мной, ты получаешь… какую-то награду? — Я, признаться, опешил, когда подумал, что этот дурацкий гном опять пытается меня надуть.

— Да нет же! — воскликнул Гурчик, приняв удрученный вид. — За кого ты меня принимаешь? Хотя стой, лучше об этом не думай!

Я невольно улыбнулся. Ну вот, еще одна из его дурацких шуток! Повернув голову, я протянул руку за стаканом. От всех этих разговоров у меня пересохло во рту, но стакан был пуст!

— Какая странная вода, — проворчал Гурчик, облизываясь. — Я такой еще не пробовал. Но на вкус очень даже неплохая.

Я изо всех сил пытался не думать о той идее, которая пришла мне в голову. Застонав, я спустил ноги с кровати и, взяв графин, налил полный стакан коньяка.

— Тебя, судя по всему, мучает жажда, — приветливо улыбнувшись, сказал я. — Просидев двести лет в банке с нашатырем, ты наверняка постоянно хочешь пить, да?

Я попытался рассмеяться, но от боли сумел выдавить из себя только кряхтение.

С грациозностью мешка с картофелем Гурчик плюхнулся на пол и, косолапя, подошел ко мне. Я протянул ему стакан, и он все выпил одним глотком. Его лицо расплылось в блаженной улыбке.

— Ну что, неплохо? — спросил я, наливая ему еще.

— Превошходно! — слегка шепелявя, ответил он, выпив очередной стакан.

Когда я налил ему еще, в графине почти ничего не осталось. Откинувшись на подушки, я покосился на кобольда. Какое-то время он пытался залить себе коньяк в нос, но затем догадался, что пить все-таки следует ртом. Громко рыгнув, он уселся на край моей кровати.