— Мы идем не наугад, — возразил Балестрано, и в его голосе зазвучали металлические нотки. — И ты это знаешь. К тому же мы не могли оставить солдат в Париже. Как только Некрон заметит, что мы здесь, он закроет вратаили превратит их в ловушку.

— Дай мне хотя бы один день! Оставайся здесь с войском и подожди, пока я вернусь. Поверь, я найду путь. Только знай: если я пойду один, у меня намного выше будут шансы…

— …Быть убитым? — перебил его Балестрано и покачал головой. — Нет, брат Нильс. Я понимаю и уважаю твои мотивы, но мы пойдем все вместе. Учитывая нашу задачу, ты становишься центральной фигурой всей этой операции, а потому я не могу позволить себе подвергать тебя опасности.

— Даже в том случае, если на карту поставлена жизнь пятисот наших братьев? — спросил ван Вельден.

— Дело не в количестве. Их могло бы быть и пять тысяч, — ответил Балестрано. — Если мы проиграем эту войну, брат Нильс, то на карте окажется нечто большее, чем наша жизнь или даже существование ордена.

Он не стал продолжать, но в этом и не было необходимости.

Без лишних слов Нильс ван Вельден повернулся и вскоре скрылся в палатке. Проводив его озабоченным взглядом, Балестрано неожиданно ощутил страх. Тергард. Де Ври. Сарим де Лоре… Кто же будет следующим?

Зал был огромен. Потолок устремлялся ввысь, словно крыша готического собора, достигая высоты в сто пятьдесят футов. В двух из четырех стен даже были окна, но в воздухе висело что-то мрачное, невидимое, и это что-то поглощало свет уже в нескольких ярдах от окна, поэтому зал приходилось освещать факелами и камином, так что он оказывался погруженным в неприятный багровый свет.

В центре зала находилось… Собственно говоря, что это было?

Этот предмет напоминал увеличенный до абсурда алтарь, черный монолит из впитывавшего в себя свет камня, настолько большой, что к его вершине вели двенадцать ступеней. Над камнем нависало некое подобие каменного балдахина, возвышавшегося на четырех мощных черных колоннах, которые казались живыми и вызывали омерзение — на их поверхности, вернее, под ней, что-то непрерывно подрагивало. На какой-то миг у меня сложилось впечатление, будто я различил в этом дрожании лица, человеческие лица, искаженные страшными гримасами.

Отвернувшись, я сосредоточился на том, что находилось между этими живыми колоннами, но уже через секунду пожалел о своем решении. Сколь отвратительными ни были эти черные камни, то, на что с улыбкой указал Некрон, было еще хуже.

Гробы.

Гробы длиной в два ярда, стоявшие на матовых черных пьедесталах, изготовленные из странного блестящего стекла, немного затуманенного, так что обнаженные тела людей, лежавшие в них, казались лишь размытыми пятнами.

Это были мужчина и женщина.

На мгновение я сконцентрировался на бледном лице юноши, который лежал в левом гробу. Я боялся, что сойду с ума, если взгляну на второй гроб.

Это был Шеннон. [8] Сейчас, без варварской одежды драконоборца, без своего оружия и приветливой улыбки, всегда оживлявшей его лицо, Шеннон казался еще моложе и уязвимее, чем обычно. Спящий, неподвижный, он выглядел как мальчишка, с мягкой складкой у рта, почему-то делавшей его более мужественным.

После нескольких секунд я уже просто не мог сдерживаться, и мой взгляд против воли устремился ко второму стеклянному гробу.

На голубых бархатных подушках лежала женщина.

Девушка. Стройная, с мальчишеской фигурой, темноволосая, с узким, уже не детским, но еще и не женским лицом. Присцилла.

Присцилла.

Шок, которого я ждал, ужас, радость, страх, ненависть, облегчение — какие бы чувства я ни должен был испытывать, их не было. Я ничего не чувствовал. Совершенно ничего. Почти не видя, я смотрел на застывшее тело Присциллы и осознавал, что во мне нет никаких эмоций, — лишь невероятная, засасывающая пустота.

Перехватив взгляд Тени, я понял, что это она защищает меня. Используя свои телепатические силы, она мешала моему подсознанию ввергнуть меня в пучины безумия. И за это я был благодарен ей.

— Зачем… вы мне это показываете? — с трудом разлепив губы, спросил я.

Во рту у меня пересохло, и я едва мог говорить. «Сейчас что-то случится, — промелькнуло у меня в голове. — Я чувствую это. Что-то ужасное. О Боже, сколько еще мне выносить эти муки? Неужели снова придется защищаться от самого себя?»

— Вероятно, для того чтобы посмотреть на вашу реакцию, мой дорогой Роберт, — ответил Некрон, и в его голосе зазвенела сталь: — А теперь к делу. Я предлагаю вам сделку. Вам, Крейвен, и вам, Тень.

— Сделку? — быстро переспросила Тень, чтобы я не успел сказать ничего лишнего, о чем бы впоследствии пожалел. — Не знаю, что вы можете предложить нам и что мы можем предложить вам.

— Мир, — коротко ответил Некрон.

— Мир? — Тень прищурилась.