Нигде не было ни малейших признаков жизни.

— Господи! — прошептал Хейворти. — Они же не могли… все… погибнуть.

Его голос сорвался.

Балестрано молчал, обводя взглядом опустошенную скалу, где еще несколько минут назад находился внутренний двор маленькой крепости, разрушенную башенку, чья южная стена, встретившая напор бури, блестела как зеркало, остатки каменного сооружения, где остановилось большинство рыцарей.

— Хоть кто-то же должен был выжить, — пролепетал Хейворти. — Этого не может быть, брат Жан. Боже мой…

Жан Балестрано медленно встал. Он позабыл и о боли в сломанной руке, и о парализующем ужасе, сжимавшем его сердце. Магистр чувствовал одну лишь пустоту. Его воины были мертвы. Балестрано знал, что каждый из пятисот рыцарей, доверившихся ему и позволивших распоряжаться своей жизнью, погиб. Но эта мысль казалась ему чуждой, отвлеченной.

Все произошло слишком быстро. Еще минуту назад они были войском, гордой армией, которую отделял от победы один только шаг, а теперь… Он вновь обвел взглядом картину разрушений, вызванных бурей, и все его естество воспротивилось тому, чтобы принять это зрелище как правду. Войско тамплиеров было уничтожено целиком и полностью, до последнего человека в течение одной-единственной ужасной минуты.

Как он мог быть таким глупцом? Почему он решил, что готов вступить в бой с хозяином Драконьего Замка? Некрон разбил его армию, не прилагая ни малейших усилий, воспользовавшись для этого людьми Балестрано! Дело даже не дошло до настоящего сражения!

— Брат Андре, — осипшим голосом пробормотал фон Шмид, — я убью тебя.

— Это не его вина, — устало вздохнув, возразил Балестрано.

— Не его вина? — фон Шмид почти кричал. — Да ты только посмотри, что он натворил! Они мертвы, Жан! Все! Все кончено! Мы проиграли только потому, что…

— Это не его вина, — уже мягче сказал Балестрано.

Бото фон Шмид замолчал, но его взгляд искрился яростью и упрямством, когда Балестрано посмотрел на него.

— Неужели ты думаешь, что эта атака предназначалась нам? — тихо спросил Балестрано.

— Конечно же нет, — фыркнул фон Шмид. — Этот проклятый дурак пытался уничтожить замок в одиночку. — Магистр животных в ярости сжал кулаки. — Но вместо этого де ла Круа попал в нас, и мне совершенно все равно, черт побери, что он плохо прицелился или же Некрон повернул его заклинание! Это его вина! Пятьсот человек, погибших здесь, на его совести! Я выставлю ему счет, клянусь! — Он обнажил меч. — Я убью его, как только он придет!

— Я запрещаю тебе это делать! — строго произнес Балестрано.

Фон Шмид злобно рассмеялся.

— Вот как? И как же ты сможешь мне это запретить, старик?

Его лицо исказилось в злобной гримасе, и Балестрано почувствовал в магистре чуждую темную энергию.

— Еще не все потеряно, — поспешно добавил Великий магистр. — Мы, пятеро, пока живы.

— Ну да, — перебил его фон Шмид. — Может быть, только потому, что Некрон придумал для нас какую-то другую смерть. Иначе почему буря не тронула нас, как ты думаешь?

«Потому что энергия в тебе защитила нас, друг мой», — с горечью подумал Балестрано, но вслух ничего не сказал. Он еще раз решительно махнул рукой и уставился в глаза фон Шмиду. Он смотрел на него до тех пор, пока тот не опустил свой меч и ненависть в его глазах не превратилась в обычное упрямство. Затем на лице магистра животных появилось изумление и, наконец, ужас. На этот раз Балестрано удалось усмирить чудовище в душе фон Шмида, но он вовсе не был уверен в том, что это удастся ему еще раз.

— Будем ждать, — спокойно произнес Балестрано. — Некрон не станет ничего предпринимать до тех пор, пока мы не соберемся вместе.

— Как мило! — насмешливо воскликнул фон Шмид. — А когда Нильс и Андре вернутся, мы просто пойдем к Некрону и пригласим его на ужин, да?

Балестрано не стал обращать внимания на дерзкие речи фон Шмида. Он знал, что эти слова произнес не герцог, а сущность, поселившаяся в душе немца и пытавшаяся его спровоцировать.

— Будем ждать, — повторил Великий магистр и замолчал.

Шеннон опустил амулет на землю, но тот по-прежнему сверкал, будто крошечная, упавшая на землю звезда, а ядовито-зеленое мерцание стало еще ярче. На амулет невозможно было смотреть дольше нескольких секунд, потому что глаза начинали слезиться, ослепленные жаром ПЕЧАТИ.

— Нужно подождать, — мрачно заявил Шеннон. — Некрон придет.

— А если нет? — спросил я. — А вдруг он пришлет дюжину драконоборцев и прикажет им отобрать у нас ПЕЧАТЬ?