Дикий Охотник, облаченный сплошь в черное, с развевающимся черным плащом за плечами, несется по небу один или в сопровождении целой толпы духов. Правда, его временем испокон веков считалась ночь, и тогда даже луна меркла при его приближении. Но отец вполне мог устроить преждевременные сумерки, как демонстрацию силы и еще одно молчаливое напоминание сыну о необходимости повиновения. Свита Дикого Охотника огромна. Свора сопровождающих его псов с горящими потусторонним светом глазами смахивает на выходцев из ада. Даже белоснежный конь, на котором обычно скачет Охотник, извергает из ноздрей и рта пламя. Говорят, его приближение вызывает бурю. Гарандарэль невольно поежился, представляя себе невиданное зрелище.

Не лучше Охотника слуа. Встреча с ними тоже не сулит ничего хорошего, вне зависимости от того, кому именно выпал жребий увидеть воинство неупокоенных мертвецов, чье единственное занятие — носиться по небу и сражаться, не ведая ни пощады, ни отдыха.

— Ты подумал о том же, что и я? — Тирандерель коснулся плеча принца, заставив последнего высоко подпрыгнуть от неожиданности.

— Откуда я знаю? — огрызнулся тот. — Я же не ясновидец и не телепат.

— А тут и к гадалке ходить не надо. Просто уходим, и чем быстрее, тем лучше.

Гарандарэль не мог не согласиться с разумностью этого высказывания. Тем более что сам ощутил острую потребность бежать куда глаза глядят. И зачем надо было доводить отца до белого каления? Подумаешь, пришлось бы жениться на ведьме. Ну и что? Человеческий век короток. Глядишь, о его позоре быстро бы забыли…

— Нам придется слить магию, — сквозь зубы сказал он.

— Согласен, — торжественно кивнул Тирандерель. Они взялись за руки и забормотали слова заклинания.

Примерно вто же самое время, когда Виктория поднялась в воздух верхом на черном драконе и отправилась в клан Золотого Дракона, люк в темницу, где томились Горыныч и Вероника, отворился, и вниз стала опускаться корзинка с едой на веревке.

— Наконец-то еда! — обрадовался Змей. — А я уж думал, что про нас забыли.

Вероника наблюдала за медленно скользящей вниз провизией с видом кошки, которая терпеливо ждет ничего не подозревающую о засаде мышь. Стоило только корзинке оказаться на расстоянии вытянутой руки, как она вцепилась в нее с яростью тигрицы.

— Горыныч, помогай!

Змей не стал задавать лишних вопросов и со всей дури дернул за веревку. У Горыныча силы было хоть отбавляй, к тому же весил он немало. У того, кто к своему несчастью держал второй конец, шансов не было никаких. Сверху раздался сдавленный вопль, и на Горыныча, блистая нецензурным красноречием, спикировал Дагориэль. Так как полуэльф знал несколько языков, то его лексикон вмещал в себе множество неприличных слов, о которых порядочной девушке знать не стоило. Впрочем, Вероника не относилась к разряду полиглотов или лингвистов и для нее высказывания мужчины были всего лишь тарабарщиной.

— Идиоты, — прошипел Дагориэль, как только дар цензурной речи к нему вернулся. — Ничего умнее придумать не могли?

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался Горыныч и на всякий случай отошел подальше от обозленного полуэльфа.

— В смысле кто вас теперь кормить станет?

— А что? Больше некому? — опешила Вероника. — Разве вас никто не хватится?

Дагориэль тяжело и очень красноречиво вздохнул. Он сильно сомневался, что прекрасная хозяйка замка вспомнит о его существовании и заинтересуется, куда он подевался. Он для нее все равно что предмет мебели. Впрочем, стула ей будет не хватать… И самое противное даже не то, что он так глупо свалился в подземелье к пленникам, а тот факт, что строители планировали камеры с учетом возможных магических способностей узников. Весьма дальновидно со стороны Ярондэль. Значит, магией воспользоваться не удастся. Дагориэль еще раз вздохнул, пытаясь смириться с необходимостью длительного нахождения в сыром подземелье. Когда он представил выражение прекрасного лица хозяйки, когда она обнаружит его в столь плачевном положении, полуэльф сильно пожалел об отсутствии оружия. Гордо покончить жизнь ритуальным самоубийством казалось единственным выходом.

Как только пара эльфов эффектно растворилась в пространственном переходе, Мелена топнула ногой от досады, что куча вопросов так и осталась без ответа.

Внезапно раздался страшный гул. Небо заволокло тучами, сумерки сгустились так быстро, словно кто-то неведомый разлил чернила по небу. Поднялся такой ветер, что плодовые деревья в саду жалобно застонали под его напором. Где-то вдалеке послышалось конское ржание, топот многочисленных копыт, возбужденный лай своры и протяжный звук рожка.

— Дикий Охотник? — опешил Липай. — Значит, эльфы не шутили…

— Да кто это такой?! — В один голос вскричали Леша с Меленой.

— Некогда объяснять, — отмахнулся командор. — Бежим!

И они бросились наперегонки к дому. Не успели. Ветер вырвал с корнем молодую яблоню и играючи поднял в воздух. Перед командой истребителей, словно ниоткуда, возник черный всадник верхом на белом как молоко коне. Жеребец нетерпеливо танцевал на месте, храпел, и из его рта вырывались языки пламени. Вокруг ног животного, повизгивая от возбуждения, суетились собаки.