Надо сказать, изменился даже характер приключений, выпадавших на долю сэра Ланселота. Привычных рыцарских поединков — открытых и радостных — не стало, зато теперь он постоянно оказывался в гуще каких-то непостижимых тайн и темных интриг.

Как-то раз Ланселот наткнулся на безутешную девицу, сидевшую возле раненого рыцаря. Она долго и путано излагала печальную историю, а в заключение потребовала крови своего врага — якобы лишь это могло спасти жизнь ее возлюбленного. Увы, все пытались использовать несчастного сэра Ланселота в своих интересах.

В другой раз он услышал звук колокольчика и увидел пролетавшего над головой охотничьего сокола. Птица опустилась на вершину высокого вяза, да так неловко, что кожаный ремешок, свисавший с его лапки, запутался в ветвях. Тут же появилась взволнованная дама, которая слезно умоляла, чтобы сэр Ланселот снял птицу.

— Простите, мадам, — отвечал рыцарь, — но я не мастак лазать по деревьям. Вам лучше обратиться к какому-нибудь шустрому мальчишке.

— Ах, нет, — закричала дама в панике, — вы не знаете моего мужа. Он очень жестокий человек и, к несчастью, безумно любит своего сокола. Коли узнает, что я упустила птицу, то попросту зарежет меня!

И она разразилась такими бурными рыданиями, что сэру Ланселоту поневоле пришлось спешиться, дабы успокоить даму.

— Ну, хорошо, — сказал он с обреченным вздохом. — Помогите мне разоблачиться, а то в доспехах несподручно лезть наверх.

Он привязал своего коня к стволу и снял доспехи, оставшись в одном нижнем белье. После чего неловко вскарабкался на дерево, освободил запутавшегося сокола и передал его хозяйке.

Не успел Ланселот спуститься на землю, как из кустов выскочил незнакомый рыцарь — в латах и с обнаженным мечом в руках.

— Ага, сэр Ланселот! — закричал он. — Наконец-то мне удалось изловить вас раздетым и невооруженным. Все вышло, как я задумал. Так что, молитесь — настал ваш последний час!

Ланселот с упреком посмотрел на даму.

— Ах, леди! — воскликнул он. — Зачем же вы завлекли меня в ловушку?

— Она всего лишь выполняла мой наказ, — самодовольно отвечал рыцарь. — Ну, а теперь решайте: сами спуститесь, дабы принять свою смерть, или мне развести костер и выкурить вас, как дикого зверя из норы?

— Как же вам не стыдно, сэр, — попробовал усовестить его Ланселот, — выступать с оружием против беззащитного человека!

— Ничего, я как-нибудь справлюсь со своим позором. А вот вам будет весьма затруднительно отрастить себе новую голову. Итак, вы спускаетесь? Или мне разводить огонь?

Сэр Ланселот решил, что с таким человеком не грех и схитрить.

— Я вижу, — сказал он, — что вы одержимы желанием сразиться со мной. Так и быть, я спущусь. Отбросьте в сторону мои доспехи, а меч повесьте на ветку. Я буду биться как есть — без доспехов. А вы потом сможете всем рассказывать, что победили сэра Ланселота в честном поединке.

— Вы что, за дурака меня держите? — рассмеялся рыцарь. — Думаете, я не знаю, что вы способны сотворить с одним только мечом!

И он передвинул подальше от дерева и меч, и доспехи сэра Ланселота.

Понял Ланселот, что уловка его не прошла. Стал он оглядываться по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Взгляд его упал на старый засохший сук, который мог сгодиться в качестве средства защиты. Отломал его рыцарь и стал потихоньку спускаться с дерева. Уже очутившись на нижних ветвях, он увидел, что враг его убрал и меч, и доспехи, но позабыл про коня — тот так и стоял под деревом. Понял Ланселот, что это его единственный шанс. Спрыгнул он с ветки и метнулся за спину своего верного скакуна.

Неприятель тут же набросился на него с мечом. Но сэр Ланселот, прикрываясь конем как щитом, отбивал атаки при помощи своей дубины. В какой-то миг клинок глубоко увяз в дереве, и Ланселоту удалось вырвать его из рук противника. В следующую секунду он огрел врага по голове дубиной и, когда тот свалился на землю, добил несколькими сильными ударами. Подняла тут дама крик.

— Увы мне! — рыдала она в голос. — Что вы наделали? Почто убили моего возлюбленного супруга?

— Вот уж не думаю, миледи, что я обязан держать перед вами ответ! — проговорил сэр Ланселот, натягивая на себя доспехи. — Воистину, не будь я рыцарем, оходил бы вас той же самой палкой.

С этими словами сел он на коня и поскакал прочь, не уставая возносить хвалы Господу за то, что тот подсказал ему выход и таким образом вызволил из беды.

Ехал рыцарь по дороге, а из головы у него не шел человек, которого он только что убил. Отчего он так ненавидел Ланселота, не сделавшего ему ничего плохого? Откуда берутся зависть и ревность, которые толкают маленького человека на войну против чужой славы? Ответов на эти вопросы сэр Ланселот не знал, ибо за всю свою предыдущую жизнь ему не довелось испытать той степени отвращения к самому себе, когда начинаешь мстить окружающему миру за собственные недостатки.