— Совершенно! На нем ошейник. И шрам за ухом. Боевая рана. С соседним двортерьером два года назад подрался.

— Слушай, а почему у него глаза не светятся? — всполошилась Лиза.

— К твоему сведению, глаза у животных светятся в темноте, если на них свет. Они его отражают. А здесь чему отражаться?

— Интересно, он — то в подвале что-нибудь видит? — спросила Лиза.

— Мяу, — откликнулся Черчилль.

— А если видишь, найди нам дверь, — потребовала Елизавета.

Кот высокомерно чихнул.

— Это для него слишком сложно, — серьезно проговорила Марфа. — Боюсь, про двери я ему не объясню. А вот к Даниле за помощью отправлю.

— Ага! — На сей раз презрительное фырканье исходило не от кота, а от Елизаветы. — Вот сейчас твой гениальный Черчилль домой возвратится и Даниле на ухо намурлычет, что мы с тобой попали в беду.

— Естественно, не намурлычет, — согласилась Марфа. — Зато я сейчас прикреплю к его ошейнику свой браслет. Даниле вполне достаточно, чтобы понять: мы посылаем сигнал SOS. Еще лучше бы записку отправить, но, увы, писать нечем, не на чем, да и слишком темно.

Снова усевшись на пол, она устроила Черчилля у себя на коленях и, придерживая его одной рукой, вторую вытянула в темноту.

— Сними с меня браслет.

— Обязательно, если только ты скажешь мне, где он.

Марфа пощелкала пальцами.

— Уловила направление?

— Угу. — Лизины пальцы уже нащупывали застежку. — Кажется, справилась, — мгновение спустя объявила она.

— Умница. Теперь, пожалуйста, положи его мне на ладонь, только очень осторожно. Главное, постарайся, чтобы он не упал.

— Знаешь, хватит меня учить, — рассердилась подруга. — Сама как-нибудь соображу. Ну, где там твоя ладонь?

— Да вот она, вот.

Цепочка браслета змейкой заскользила по ее пальцам, когда Черчилль, дотоле спокойно сидевший у нее на коленях, вдруг резко вскочил на ноги. Произошло это так неожиданно, что рука у Марфы невольно дрогнула и змейка пролетела мимо ее ладони.

— Черт! — Она принялась шарить по полу.

— Уронила? — возмутилась Елизавета.

— Не суетись, а главное — не двигайся, — велела Марфа. — Сейчас найду.

Браслет, однако, никак не желал отыскиваться. Чудеса, да и только! Вроде и упал с небольшой высоты, а вот ведь — словно сквозь землю провалился.

Рука шарила и шарила по мусору.

— Нашла!

— Считай, нам сильно повезло. Давай, Марфа, прицепляй его скорее к коту, пока снова не уронила.

Вообще — то на Черчилля у Елизаветы было мало надежды. В отличие от его хозяйки она очень сомневалась, что кот направится отсюда домой, да еще прямиком к Даниле. С какой стати ему так себя вести? Но к вечернему кормлению Черчилль должен прибыть домой. Этого момента он никогда не пропускает. И если их с Марфой не хватятся и не найдут раньше, есть шанс, что кот им поможет. Лучше ведь поздно, чем никогда.

Марфа тем временем ловко намотала на кошачий ошейник браслет и тщательно застегнула его.

— Черчилль, миленький, — зашептала она ему на ухо. — Иди домой! Найди Данилу. Покажешь ему браслет. Очень тебя, котик, прошу. Это важно. Ты понял?

— Мяу, — словно подтвердил тот и, лизнув хозяйку в нос, спрыгнул на пол.

— Ну? — поинтересовалась Лиза. — Он у тебя хоть куда-нибудь пошел?

— Да.

— Жалко, твой Черчилль не собака. Собаки умные и команды действительно понимают. Вон у маминой сослуживицы овчарка даже говорит. И считать умеет.

— Что же она, интересно, говорит? — полюбопытствовала Марфа.

— «Мама». Почти натурально получается. И считает до пяти. Какая цифра на кубике написана, столько раз она и гавкает.

— Это не значит, что она умеет считать, — заспорила Марфа. — Вот если бы ты ей показала три апельсина и она три раза гавкнула, а потом пять раз пролаяла при виде пяти мячиков, то можно было бы говорить, будто она считает. А так — элементарная дрессировка. А я Черчилля не дрессирую и команд никаких ему не даю. Просто с ним разговариваю, ну как с тобой, и он меня понимает.

— Ты себе просто выдумала, — упрямо не соглашалась подруга. — Обыкновенный кот. Ну да, черный, красивый. Глаза у него потрясающего оранжевого цвета. Но и тут ничего необычного нет. И разговоры он слушает с одной — единственной корыстной целью: его интересует исключительно жрачка. Это ты, Марфа, наивная душа, а я давно приметила: стоит твоему Черчиллю услышать про колбасу или курицу, вмиг ушки на макушке и глаз на миску.

— Так именно это и доказывает, что он все понимает.

— Нет. Просто несколько нужных слов заучил и теперь использует приобретенные знания в меркантильных целях. Попробуй ему про ту же еду сказать другими словами, он и не чухнется.