Это вознесло посмертную славу прорицателя на небывалую высоту по всей Европе.

Он возвратился во Францию в 1529 году и направился прямо в родной университет Монпелье, где в свое время закончил медицинский факультет, чтобы поступить теперь туда для совершенствования и получения докторской степени, памятуя, как она оказалась необходимой при его скитаниях в чужих странах.

Несмотря на его «несносный характер» и высмеивание им традиционных методов лечения, применяемых коллегами, через четыре года ему все-таки были вручены положенные доктору медицины докторская шапочка, золотое кольцо и том Гиппократа.

И новый доктор медицины с увлечением занялся врачебной практикой, направляясь сразу в самые опасные зоны не покидающей прекрасную Францию чумы.

С почетом был принят он в приглянувшемся ему городке Салон с прекрасным климатом.

Там встретилась ему и богатая вдова Анна Понс Женевелль. Увлеченная знаменитым уже доктором, она вышла за него замуж и подарила ему четырех детей. Старшему своему сыну Цезарю он написал свое знаменитое послание, где раскрывал свою пророческую деятельность.

Но деятельность эта все больше привлекала внимание недоброжелателей. Его катрены подвергались критике и поэтов, и философов, и — что было особенно опасно — отцов Церкви.

И Нострадамусу, отвлекаясь от каждодневной борьбы в очагах эпидемии, пришлось задуматься над другим посланием к самому королю.

Эту мысль подсказал ему случайно повстречавшийся в одном из очагов эпидемии флорентийский граф Спада, которому он в предотвращение возможного заражения чумой ввел свою сыворотку в кровь.

Граф Спада заинтересовался только что изданными катренами Нострадамуса (1555 г.) и посоветовал ему поднести их королевской чете.

Притих в страхе и горе городок Ажен. Ни цветущие сады у каменных уютных домиков, ни ясное синее небо над ними, ни бодрящий теплый ветерок с моря не могли вернуть былое оживление и суету на опустевшие зеленые улицы, по булыжной мостовой которых то и дело громыхали колеса телег с просмоленными гробами на них. Повисшую над городом гнетущую тишину нарушали лишь рыдания вдов да стук молотков и визг пил богатеющих гробовщиков.

— Надеюсь, мэтр, вы не откажетесь заглянуть по дороге, сделав лишь небольшой крюк, в пожалованный мне замок, прежде принадлежавший господину Флоренвиллю, неудачно прогневавшему нашу несравненную и мудрейшую повелительницу. Мы отобедаем там с вами, отдохнем и отправимся в дальнейший, столь приятный в вашем обществе путь.

Нострадамус понимал, что отказ его равносилен ослушанию королеве. На покровительство ее супруга, Генриха II, он рассчитывал.

Замок графа Спада вовсе не походил на средневековую крепость, а был просто обширным загородным домом. Может быть, с того времени и стали во Франции аристократы называть свои загородные дома или виллы замками.

Величественная карета въехала во двор, а из-под ее колес с гоготом и кудахтаньем разбегалась домашняя птица — гуси, утки, куры, совсем как возле дома зажиточного крестьянина.

Да и зажиточность флорентийского графа зависела от крестьян — арендаторов его земель, немалая часть их доходов доставалась владетельному графу.

— Вот и хорошо, — сказал граф, учтиво помогая гостю, страдающему подагрой, выйти из кареты, — мы обойдем этот двор, посмотрим на живность и выберем себе обед по вашему вкусу, мэтр.

— К вашим услугам, граф, — отозвался Нострадамус, разминая затекшие от долгого сидения в карете ноги.

— Какая прелесть эти птицы, не правда ли, мэтр? Но мы подойдем к крольчатнику. У меня замечательные кролики, рагу из них мой повар приготавливает лучше любых королевских яств.

— Я не такой уж гурман, граф, и полагаюсь на ваш вкус.

— Нет, нет, мэтр! Вам предоставляется право самому выбрать кролика для рагу. Вот белый, а вот черный. Ваше слово прорицателя — и вы угадаете, кого мы будем завтра есть.

— Право, граф, мне все равно. Но если вы уж так хотите, то прикажите сделать рагу из черного кролика, у него красные злые глаза, а белый выглядит таким мирным.

— Прекрасно, мэтр! Ваш выбор равносилен предсказанию, теперь мы знаем, кого мы будем смаковать за обедом!

Нострадамус внимательно посмотрел на лукавого царедворца и понял, чей замысел он в меру своей фантазии выполняет, для чего ему потребуются свидетели.

Граф проводил знаменитого гостя в отведенные ему покои, оказавшиеся похожей на каземат комнатой с грубой дубовой кроватью и тяжелым стулом. Видимо, тяжкий крестьянский труд не обеспечивал графу особой роскоши в его замке.