Михалка. Нечего говорить нам.

Суматохинов. Не мути нас, девка, без тебя мутно.

Валька. Глупости ты говоришь, товарищ!

Кухарка. Ишь ты, умница какая нашлась, сопли сама утирает!

Валька. Дура же ты, тетка! В конце концов нам говорить не о чем. Товарищ шофер, пойдем и возьмем больного.

Шофер. Пошли!

Артамон. Нет, не пошли!

Шофер. Пошли!

Артамон. А я говорю — не пошли!

Шофер. Пусти!

Валька. Убирайтесь!

Михалка. Вы силком и мы силком! (Хватает Вальку за руки.)

Суматохинов. Дай ей, чтоб помнила, как мутить!

Зотов. Мужики, упреждаю — плохое дело будет.

Артамон (шоферу). Двину!

Шофер. Двинь!

Артамон. Двину!

Шофер. Двинь!

Михалка(борется с Валькой). Ребята, помогай, бей!

Суматохинов. Наших бьют!

Кухарка(хватает кирпич, целится в голову Вальке). Я тебя угощу, шлюшка!

К кухарке быстро шагает Болдырев, выхватывает камень, отбрасывает его в сторону.

Болдырев. Что ты, баба? За это судят!

Кухарка. Матушки, Болдырев!

Все. Директор… Болдырев… Степан Семенович…

Пауза.

Зотов. Ну, Михалка, рапортуй.

Болдырев. Чего вы тут задрались, Валька?

Суматохинов. Во-во, Степан Семенович…

Болдырев. Погоди. (Шоферу.) Рубцов, в чем дело?

Шофер. Тифозного взять не дают.

Болдырев. Так что же, вы в атаку за тифозным пошли?

Валька. Без вас бы, товарищ директор, управились.

Болдырев (взглянув на кирпич). Пожалуй… Ну, ладно. Вы пока что отдохните после сражения.

Кухарка. Она, никак, жинка директорова…

Зотов. Не жена, а сестра.

Кухарка. Царица небесная!

Зотов. Вот те и царица!

Болдырев. А мы с ребятами поговорим. Да не все сразу, не все… (Михалке.) Говори ты, что ли… и нос у тебя оцарапанный кстати.

Михалка. Так я что же… Не я один… Мы все.

Зотов. Все, да не все.

Болдырев. Ну ладно, запишем, что все.

Михалка. Известно, вода отравленная… Терпения нету… Артель постановила — народ не выдавать.

Болдырев. Всё?

Михалка. Ну, и… допрежь не было такого кощунства над рабочим классом.

Болдырев. Так. А тебе, земляк, сколько годков от роду?

Михалка. Это не касаемо.

Болдырев. Нет, касаемо. Ты скажи-ка мне, сколько тебе годков будет?

Михалка. Ну, двадцать… с годом.

Артамон. Говорил первогодкам — ложки кунай за старшими.

Болдырев. Невелик коновод у вас, товарищи. Это что же уполномоченный от сорок первого барака?

Зотов. Какой он, к чорту, уполномоченный! Так, шпана.

Болдырев. Вот тебе и раз! А я с ним время теряю. Ты, парень, вечером сядь-ка со стариками да потолкуй насчет старого режима. К примеру, спроси, как бы ты прежде с главным директором разговаривал.

Зотов. Ага…

Болдырев. Да стал бы еще разговаривать с тобой директор! Ты там заикнулся бы, а тебе: бунтуешь? За порты да в конверт, под железную печать. Потолкуй со стариками, полезно будет.

Михалка. Так для чего же мы боролись?

Болдырев. Ты боролся у мамки на печке. Не срамись! Ну, ладно. А теперь я к вам слово имею. Нехорошо, ребята, нехорошо! Звонят ко мне сейчас, что, мол, сорок первый барак шумит. Сорок первый барак! Костромичи? Что такое? Являюсь сюда, а вы с девкою воюете. Смешно!