Из зала ведет множество ответвлений, указатель устремляется в одно из них, и вот мы уже движемся среди узких стен искусственно проточенного туннеля. Несколько минут бега, резкий подъем вверх заканчивается тупиком с дырой, в которую может пролезть только рука. Но это препятствие нас задерживает лишь на несколько секунд – энергоны протапливают камень, чтобы дать мне проход. И сразу же протачивают еще одну стену напротив – мы идем напролом, окружной путь занимает много времени, да и нет там проторенных дорог для человека, многие переходы придется расширять, так что экономнее сразу пробить кратчайшую дорогу. Двести метров бега еще по одному участку. И снова сквозь стену. Они тратят себя, эти малыши, растворяя камень своими энергетическими тельцами, но у нас в самом деле мало времени. Несколько сотен погибших проложат дорогу для будущего сотен миллиардов собратьев. Эта жертва того стоит.

Мы пробиваемся прямо в лабораторию, где саламандры проводили свои смешные эксперименты, пытаясь понять природу призраков. Смешные – потому что они экспериментировали вслепую, несмотря на свою природную гениальность. И никогда бы не нашли с энергонами общего языка.

Мы пробиваемся в лабораторию – и сразу вступаем в бой.

Здесь уже хозяйничают мусорщики, преследовавшие моих компаньонов по тоннелям от разрушенной военной базы. Несколько «жал» занимаются мародерством – выискивают наиболее ценное с их точки зрения оборудование, подхватывают силовыми сетями, уволакивают в туннель. «Парочка» жал заинтересовывается несколько иным материалом – телами саламандр, грудой валявшихся на каменном полу, словно после какой-то бойни… Само пространство рассказывает мне, как здесь все происходило – ответы запечатлелись в энергетических матрицах окружающих материалов вместе с сильнейшей аурой боли и гнева. Их убили не мусорщики, их убил человек, этих саламандр, не ждавших такого циничного и безжалостного поступка…

Свита из сотен «ежей» вьется по помещению, контролируя окружающее пространство.

Они-то и реагируют первыми на мое вторжение сквозь стену, сразу бросаются наперехват. Я уже хорошо знаю, что такое «ежи» – автономные модули стазиса. Их главная задача – блокировать враждебный объект, обездвижить его, застопорить любые жизненные процессы в нем. Тем самым сохраняя ценное оборудование для дальнейшей переработки на нужды Роя. У «ежей» нет никакой защиты. Их преимущество – в численности. Стоит лишь одному добраться до меня, и я превращусь в истукана с остановленным сердцем, не осознающим себя, застывшим в коконе стазиса, словно в муха в янтаре.

Мне не требуется людское оружие – у меня есть нечто получше. Энергоны. Бесконечная обойма энергетических зарядов, мгновенно откликающихся на мысленный посыл. Для них почти не существует препятствий. Несколько десятков светляков вырывается из моей ауры, прошивают «ежей» насквозь, и лаборатория заполняется звонким звуком множества падающих тел – словно падает металлический град.

«Жала» требуют иного обращения. Мгновенно забыв о мародерстве, плавающие на антигравитационных полях кораблики включают защитные поля и разворачивают ко мне тупорылые концы, чтобы размазать о стены гравитационным ударом. Время ускоряется – движение кораблей кажется страшно медленным. Энергоны без команды, словно автоматные очереди, бьют в их поля, прогрызая защиту своими тельцами. Я трачу чертовски много времени – несколько десятых долей секунды, чтобы нащупать их управляющие контуры, подчинить их и выключить. Выключить вместе с живыми пилотами, управлявшими кораблями. Не собираюсь зря разбрасываться жизнями энергонов там, где могу действовать самостоятельно, используя благоприобретенные способности. Лабораторию заполняет грохот падающих аппаратов, а я уже бегу вперед, мимо прозрачной стены, за которой находится саркофаг Призрака – тайна, которую саламандрам так и не дано было разгадать.

И словно наталкиваюсь на стену…

Замираю, словно от удара – настолько сильно ощущение потери.

Призрака больше нет. Его непрерывная поддержка, которую я ощущал как теплое дыхание за спиной, оборвалась – что-то нарушило устоявшиеся структуры саркофага, позволявшие тень его личности существовать века в уникальном состоянии…

Какое-то движение за прозрачным пластиком барьера, которым саламандры отгородили саркофаг от остального помещения – для кажущейся безопасности.

Я вдруг понимаю. Один из «ежей» все-таки успел добраться и раствориться в саркофаге, запустив кокон стазиса для захвата и сохранности «ценного оборудования». Гнев мой настолько силен, что примитивная схема тупого исполнительного «ежа» вспыхивает от удара, как солома в печи, стазис рассыпается… Призрака не спасти. Не вернуть. Его просто больше нет. Стазис стер его, как низкоуровневое форматирование стирает любую информации с носителя памяти в компьютере.

Я остался один…

Встряхиваю головой, сбрасывая секундный ступор.

Нет, я не один. Армия энергонов со мной. Теперь я в ответе за воплощение мечты Призрака. За будущее его расы.

И люди, близкие мне люди, все еще нуждаются в моей помощи, как никогда.

Мы бросаемся прочь из лаборатории – я и моя светящая свита.

Останки сожженного транспорта.

Дальше.

Я боюсь опоздать, дурные предчувствия усиливаются с каждым шагом.

Я бегу, а мое сознание множественными ручейками растекается по энергетическим линиям вдоль тоннеля, рвется вперед, опережая тело.

Время снова сжимается, уплотняясь с пространством, я пробиваюсь сквозь ставший неподатливым воздух, рву его, ускоряясь до предела, рву предел, и несусь еще быстрее, чувствуя, как раскаляется на мне одежда, как горит кожа на лице и руках. Энергоны начинают отставать, эта скорость не по ним, но их энергетическая подпитка связывает нас прочными узами, позволяя мне вновь и вновь черпать необходимые силы.

И еще не добежав, я вижу – вижу пространственным зрением, что опоздал.

Бой уже окончен.

Трупы на полу, чужаков и людей. Тлеющие ауры, остывающая после схватки ярость и боль. Ближе всех ко мне капрал – он еще жив, но без сознания, и какая-то жутковатая по ощущениям аура витает над ним, источаемая его телом…

Дальше. Семик. Зайда. Без сознания. Лайнус… Тавеллианец угасал. Ради Зайды он всегда был готов на все, духовная близость давно и навсегда спаяла этих двух людей, я почувствовал, что он сделал – отдал всю свою жизненную силу бикаэлке, ради того, чтобы она могла сражаться. Ради того, чтобы она выжила. На этот раз он достиг предела своих возможностей и перегорел, не способный уже поддерживать собственную жизнь…