— Вы выходите на террасу, — продолжал Юнас Гуаве, — и ваш взгляд упирается в закрытые ворота. А когда взгляд останавливается, вместе с ним останавливается мысль.

Интересно, сколько раз за день он произносит эту фразу?

Невыносимо — долго ей еще открывать рот и выдавливать из себя смех? Она уставилась на шею Юнаса Гуаве — там красное пятнышко. Может, удалил бородавку? Или брился и порезался? Она улыбнулась. Что ей еще остается, ведь смеяться-то сил нет. А ударить она не может. «Когда взгляд останавливается, вместе с ним останавливается мысль». Бла-бла-бла…. Идоитоуно! Уибирасоун! Лауре хотелось, чтобы Юнас Гуаве ушел. Пусть занимается продажей дома — хоть сейчас, хоть к весне, но только бы он убрался отсюда поскорее. У нее нет сил объяснять. Ей не хочется оправдываться из-за запертых ворот. Лаура улыбнулась. Ей больно, но она все равно улыбается. Тренировка силы воли: главное — не ударить!

— Ворота заперты, потому что Гавк может выскочить на дорогу, а там машины, — сказала она.

— А Гавк — это кто? — спросил Юнас Гуаве.

— Моя дочь, — ответила Лаура.

На лице Юнаса Гуаве появилось недоумение.

— Я пошутила, — сказала Лаура, — мою дочь зовут Юлия. Впрочем, ее и Гавком можно назвать — запросто. Гавк — это наша собака. Вообще-то это собака Юлии. Ну, знаете, как обычно бывает. Дети просят собаку, ее покупают, а через неделю им уже неохота с ней гулять. Поэтому теперь эта собака моя и Ларса-Эйвинда. На эту неделю наши друзья взяли Гавка с собой в горы.

Юнас Гуаве кивнул. Лаура говорила. Не бей Юнаса Гуаве. Будь с ним обходительной. Юнас Гуаве не виноват, что пять минут назад Лауре хотелось лазить с ним по деревьям, а сейчас она только и мечтает, чтобы он убрался поскорее. Говорила Лаура тихо. Пошел снег. На них падали снежинки. Если они простоят тут долго, то превратятся в два сугроба. Лаура смотрела Юнасу Гуаве в глаза. На красное пятнышко на шее. Нет, не бородавка. Просто тут была маленькая родинка, а он содрал ее.

— Нам его отдали бесплатно в приюте для бездомных собак. И предупредили, что ворота надо закрывать. Гавку плевать на машины — он их вообще не замечает. Прямо как моя сестра. Она тоже не разбирается в дорожном движении. То и дело названивает и спрашивает, как ей куда-нибудь проехать. На редкость беспомощная. А сейчас она едет в Швецию, в гости к нашему отцу. Он умирает.

Лаура остановилась, чтобы перевести дух, и заметила, что Юнасу Гуаве ее болтовня начала надоедать.

— Я тоже скоро уеду, — сказала она.

— В Швецию? — спросил Юнас Гуаве.

— Да. Я тоже хочу съездить к отцу. Может, у меня последняя возможность застать его в живых. Мы все поедем по отдельности, а там встретимся. Я и мои сестры.

Посмотрев на Юнаса Гуаве, Лаура рассмеялась. Она каждое утро заплетала волосы в косу. Коса доставала уже до ягодиц.

— А когда я вернусь, займемся продажей дома, хорошо?

Лаура решила купить цветы. Надо пройтись по магазинам и заодно купить цветы. Украсить дом.

Юнас Гуаве ушел, и она собралась остаток дня потратить на приготовление ужина, чтобы приятно удивить Ларса-Эйвинда, когда тот вернется вечером домой. Сначала она приготовит суп. Зазвонил мобильник. Эрика.

— Ты не передумала? — спросила она.

Эрика сидела в машине. Она уже пересекла границу и теперь заехала на заправку выпить кофе и немного поспать в машине. Ее сын сейчас в Польше, на экскурсии по концлагерям. Лаура знала, что Эрика постоянно думает о сыне.

— Нет, — ответила Лаура, — пока не решила. У меня столько дел дома, столько всего надо успеть.

— То есть ты приедешь?

— Нет. А то я ничего не успею.

— Надеюсь, ты все же приедешь.

— Ну в таком случае мы все должны приехать, — сказала Лаура, — я позвоню Молли и узнаю, очень ли она занята.

— Да он перепугается до смерти, — сказала Эрика.

— Перепугается?

— Ну да, если вдруг мы заявимся к нему втроем.

— Пусть пугается на здоровье, — рассмеялась Лаура и добавила: — Наверно, это неплохая идея: он хоть посмотрит перед смертью, как мы выглядим, и узнает наши имена..

— Он никогда не умрет, — сказала Эрика, — но уверяет, что это конец.

Лаура услышала шорох. Может, это бумажный стаканчик с кофе? Хорошо бы, сестрица не облилась горячим кофе прямо в машине.

— Какие у тебя еще дела остались? — спросила Эрика.

— Дела?

— Ты сказала, что у тебя куча домашних дел. Что-то случилось?

— Все в порядке, но я хочу продать этот дом и переехать отсюда.

Лаура услышала вздох, а потом Эрика спросила:

— Почему вдруг?

— Не знаю, — сказала Лаура, — нам не нравится тут. Местные жители очень зажатые. А сейчас они собираются насильно выселить отсюда одного старика потому, что он дарит маленьким соседским девочкам браслеты.

— А зачем он дарит им браслеты?

— Понятия не имею. Юлии тоже подарил несколько штук. Он их сам делает.

— Но почему он дарит девочкам браслеты?

— Не знаю, — ответила Лаура. Ей хотелось побыстрее закончить этот разговор.

— Ясное дело, люди нервничают.

Вздохнув, Лаура сказала:

— Да, но они хотят выселить его отсюда просто потому, что он им не нравится!

— Знаешь, он странно себя ведет, — сказала Эрика, — я бы не позволила Юлии брать у него браслеты.

— Да-да. — Лаура сменила тему разговора: — Слушай, если случайно будешь говорить с Ларсом-Эйвиндом — например, позвонишь сюда, а трубку возьмет он, — то не говори ему, что мы продаем дом. Он еще не привык к этой мысли.