– Полностью! Я их уговаривала в заочный институт поступить. Или хотя бы в техникум… Кое-какие знакомства у меня есть, – скромно сказала Пономаренко, – помогли бы ребятам. Не хотят!

– А почему, не спрашивали?

– Спрашивала… Стыдно, говорят, торговать. А мешки и ящики таскать на плечах не стыдно? – с искренним удивлением спросила она следователя, ища у него поддержки.

– А Любченко у вас давно на работу не выходит? – перебил Сергей Викторович словоохотливую заведующую.

В темных глазах завмага мелькнула растерянность, но тут же пропала, уступив место наигранной озабоченности:

– Вы знаете, с ним что-то непонятное. Я вначале думала, что он болен, позвонила в общежитие, а комендант говорит, что его там уже несколько дней не видели. Спросила ребят, которые с ним в одной бригаде работают, плечами пожимают и все. В торг я пока ничего сообщать не стала…

– Почему?

– Ну… у нас такое положение… за прогул премию со всего коллектива снимают. Подожду еще немного, может, появится. Тогда отработает. – И запоздало сообразив, что следователь прокуратуры не будет приходить в магазин без всякой причины, спросила: – Что-нибудь серьезное случилось? Может, мне собрание коллектива провести? Осудить проступок или на поруки взять. Как вы посоветуете?

– А ребята из той бригады сейчас здесь? – вместо совета спросил Друян.

– Да, сегодня их смена. Позвать?

– Не надо… Я, пожалуй, поговорю с ними где-нибудь в другом месте. А то и мы вам будем мешать работать, и они себя будут чувствовать скованно. Помогите мне их только найти.

– Пойдемте, – Пономаренко с готовностью поднялась с места и, проведя следователя в складское помещение, легко понесла свои пышные формы между штабелями ящиков и пирамидами мешков.

Известие о том, что с ними хочет поговорить следователь, оба грузчика встретили внешне безразлично. И именно это наигранное безразличие наводило на мысль о том, что бывшие боксеры ждали такого визита, внутренне подготовились к нему и согласовали между собой нужные им показания. Люди, не чувствующие за собой никакой вины будут вести себя иначе. Их, в первую очередь, заинтересует, зачем они понадобились следователю. Эти – ни плотный, с покатыми плечами Толя Таран, ни сухощавый, жилистый Витек Галей – не спросили ни о чем.

Беседовать решили во дворе.

– Там и покурить можно и мешать никто не будет, – сказал бригадир грузчиков Таран.

Устроились на пустых ящиках, сложенных у стены, с тыльной стороны магазина. Но откровенного разговора не получилось: товарищи Любченко сдержанно отвечали на вопросы следователя, курили сигарету за сигаретой и терпеливо ждали окончания явно тяготившей их беседы. Чувствовалось, что парни чего-то боятся и, чтобы ненароком не проговориться, на все вопросы неизменно отвечали: «Не знаем». И только к концу беседы настороженность у ребят понемногу уступила место спокойствию. Они охотно рассказали Друяну свои спортивные биографии, с обидой поведали о том, что как только они перестали добиваться блестящих результатов на ринге, с ними сразу же без сожаления распрощались и забыли об их существовании. Вот и пришлось идти в грузчики.

– А почему вы не учились, когда… ну… славой пользовались? – спросил их Серей Викторович,

– Почему… – хмыкнул Таран. – Самим подготовиться некогда было: то сборы, то соревнования, то чемпионаты, и так все время колесом. А тренера сколько ни просили, чтобы помог поступить, одни отговорки слышали: «вот чемпионат пройдет, вот звание получите, вот за рубеж съездим…»

– На лапу не дали, потому и не поступили, – зло сказал Галей. – Те, кто дал, давно уже дипломы имеют.

После этой невеселой реплики ребята опять замкнулись.

– Ну, а что ж все-таки с вашим другом случилось? – решил Друян не ходить больше вокруг да около. – Почему его на работе столько дней нет? А вы даже в общежитие не сходили узнать, что с ним. Как же так, друзья все же: столько лет вместе боксом занимались, да и тут в одной бригаде работали.

– Думали, приболел или «загудел», – ответил Таран. – Он в последнее время после работы часто закладывал… А бокс тут ни причем: там каждый сам за себя отвечает. Это в футболе мяч толпой катают…

– Да и здесь тоже: каждый свой мешок на собственном загривке тащит, – поддержал товарища Витек. Невмоготу – сбрасывай и отдыхай, твой мешок никто нести не будет. Зарплата-то одинаковая, значит, и труд поровну делить надо.

– Тоже верно, – согласился с ним Сергей Викторович, – но я бы к товарищу сходил. А не пошли вы к нему по одной причине… – выжидающе замолк Друян,

– По какой? – не выдержал молчаливого ожидания Таран.

– Вы знали, что его в общежитии нет, – спокойно сказал следователь.

– Откуда? – вяло возразил Таран, стараясь не встречаться взглядом с Друяном.

– Я смотрел табель выходов у заведующей. На выходной вы ушли втроем, а после этого Любченко уже в магазин не пришел. Если вы провели выходной не вместе, то обязательно зашли бы после работы в общежитие. Или хотя бы позвонили туда… Вы этого не сделали, значит, были уверены, что его там нет, – сказал Сергей Викторович. – Теперь у меня к вам вопрос: что вы делали в свой выходной день? Смотрите на меня и отвечайте быстро! – приказал Друян.

– Я… это… «жигуленок» свой ремонтировал, – запинаясь ответил Таран. – А Витек мне помогал. Целый день провозились… А вечером пошли пивка попили.

– Кто видел, что вы ремонтировали машину?

– А черт его знает! – нахально ответил Таран. – Знали бы, что вы об этом спрашивать будете – запомнили бы. А так…

– Ну хорошо. Я вам скажу, что случилось с вашим товарищем: он убит.

– Как – убит? – испуганно посмотрели на следователя друзья.

– А вот так. Жил человек – и нету. Вы можете на него посмотреть… в морге. Собственно, я обязан отвезти вас туда. Подтвердите, что это он. То, что при нем оказался паспорт, еще ни о чем не говорит.