– Я не завидую ему, твоему Линдбергу, Пит. Ты же знаешь, что шайка гангстеров украла у него сына. Я бы на его месте отдала им любой выкуп. Теперь его Анна несчастная женщина, я представляю себе, что пережила она, когда бандиты в отместку прислали ей отрубленные пальчики ее ребенка... Это ужасно, ужасно! – Джейн закрыла лицо руками.

Пит подумал – зачем он заговорил о Линдберге. В самом деле, национальный герой Америки собирается теперь бежать из Штатов в Англию, где надеется, что вымогатели не достанут его. Чарльз не нашел защиты в своей стране... Нет, зря он заговорил с Джейн о Чарльзе Линдберге.

Джейн осторожно, чтобы не размазать тушь на ресницах, прикоснулась платком к глазам.

– Мне не нужно, Пит, ни славы, ни денег, только будь со мной рядом. Я так измучена!.. – Такого приступа страха, как сейчас, у Джейн никогда не было.

– Что с тобой, Джейн? Повторяю, это обыкновенный рейс, я даже лечу в нем не пилотом, а бортмехаником, почти как пассажир.

Он не сказал, что летчиком его просто не взяли, потому что не было вакансий.

– Тем более, – сказала Джейн, – ты даже не сможешь применить свое искусство. Нет, нет, то, что ты получишь, это только плата за страх... Знаешь что, – вдруг решительно сказала она, – я полечу с тобой в Сан-Франциско.

– Но зачем?

– Не хочу с тобой расставаться... Потом... Потом – у нас скоро будет ребенок... Понял ты меня наконец?!

Пит даже раскрыл рот от изумления.

– Так что ж ты мне об этом не говорила!.. В самом деле – полетим. И знаешь что, в Сан-Франциско мы обвенчаемся. Нечего ждать, когда мы разбогатеем!.. Но как же с твоей работой?

А Джейн же улыбалась. До сих пор она не знала – и это тревожило ее, – как Пит отнесется к тайне, которую она ему сообщила. Значит, он тоже рад...

– Я позвоню на завод, скажу, что приду в понедельник, завтра уже суббота, мне разрешат.

Джейн работала копировщицей в техническом бюро на авиационном заводе под Филадельфией. Там и познакомилась с Питом, безработным летчиком-испытателем.

На самолет в Сан-Франциско уже объявили посадку. До отлета оставалось пятнадцать минут. Пит торопливо расплатился с кельнершей и побежал за билетом, а Джейн пошла звонить по телефону. Встретились они у выхода и с последними пассажирами поднялись в самолет. Через несколько часов они были на побережье Тихого океана.

Гидросамолет, отправлявшийся первым, рекламным рейсом из Соединенных Штатов в Японию, улетал вечером следующего дня. С утра Пит занимался делами, проверял моторы, систему управления, подачу горючего, заполнял какие-то карты, а после полудня встретился в отеле с Джейн. Она была в белом подвенечном платье, которое успела купить в магазине, и вернулась в отель перед самым приездом Пита. В свидетели взяли летчиков, улетавших в Японию, и прямо из мэрии вернулись к самолету.

Среди провожающих у самого барьера стояла высокая, стройная девушка в белом подвенечном платье с букетом красных роз. Она стала предметом внимания многочисленных фоторепортеров, нацеливших в нее свои объективы. В толпе кто-то сказал:

– Это ловко придумали такой трюк с невестой, для фирмы отличная реклама...

На другой день в газетах появилась фотография Джейн – с поднятой рукой, в которой она держала букет цветов.

«Миссис Джейн Флеминг, – говорилось в подписи под фотографией, – провожает в полет своего мужа, бортмеханика Питера Флеминга, с которым она обвенчалась за час сорок пять минут перед началом первого воздушного рейса Соединенные Штаты – Япония».

В первый рейс, соединявший Штаты с японскими островами, полетели главным образом журналисты. Среди них был корреспондент влиятельной немецкой газеты «Франкфуртер цайтунг» – Рихард Зорге.

КАНАДЕЦ ИЗ МОНРЕАЛЯ

Мистер Файф, канадец из Монреаля, поселился в Лондонской гостинице, выходившей фасадом на зеленый бульвар, буйно заросший деревьями, сквозь которые просвечивала теплая синева моря. В Одессе стояла тропическая жара, канадец изнемогал от зноя, и его безукоризненно чистый воротничок быстро темнел от пота. Трижды в день приходилось менять сорочку. Гостиница была старая, с громоздкой мебелью, тяжелой деревянной кроватью посреди комнаты и плотными, малинового цвета, коврами. От этой душной купеческой обстановки в номере казалось еще жарче. Днем мистер Файф по нескольку раз погружался в прохладную широкую ванну, тщательно причесывал щеткой непросохшие волосы, менял сорочку, а через полчаса снова обливался потом.

К вечеру иностранец спускался обедать в маленький внутренний дворик под сенью раскидистых платанов, потом шел на бульвар в кафе «Лето», расположенное рядом с широкой лестницей, ведущей в порт, к морю. Здесь было прохладно, столики под разноцветными тентами стояли вдоль балюстрады над крутым обрывом. Канадец усаживался так, чтобы видеть море, не замиравший и ночью порт. Сюда, сквозь городской шум, доносился лязг и грохот якорных цепей, лебедок, гудки пароходов, нервные свистки лоцманов. Зеленые, рубиновые звезды, вспыхивая и угасая, будто подмигивали канадцу. Он наслаждался наступившей прохладой, тянул холодное пиво и задумчиво созерцал жизнь порта.