Я тоже не берусь объяснять. Я всего лишь хочу напомнить: ни одно из белогвардейских движений, боровшихся с большевиками, не поднимало монархических лозунгов. В тылах Деникина монархистов даже, как о том подробно вспоминает В. Шульгин, преследовала всерьез белая контрразведка…

У белых не было не только монархических настроений, но и тени единства. Грызлись меж собой, как собаки из-за кости, не только «верховные правители» разных регионов, но и деятели одной армии. Троцкий подробно писал, чем обязаны белые Таганрогской катастрофе 1920 г., означавшей разгром белого движения на юге…

Врангель предлагал исключительно выгодный для белых (по компетентному мнению Троцкого) план: закрепиться на небольшом участке между Днепром и Волгой, создать ударный кулак из конных частей, пробить им красный фронт и наступать на Москву, попутно соединившись с Колчаком. Однако Деникин распылил силы, наступая по трем направлениям, причем главным из них выбрал самое выгодное для оборонявшихся красных — через Донецкий бассейн. Был разбит и отступил. Причины столь странного его поведения? Да попросту командующим этим «кавалерийским кулаком» следовало стать Врангелю, которому, вполне возможно, и досталась бы вся слава взятия Москвы златоглавой. А Деникин хотел взять Москву сам. В результате проиграл всё… Элементарная зависть погубила отличный план, успех которого допускало само большевистское руководство…

На этом фоне безобидно выглядит генерал Май-Маевский — тот самый, что выведен в бессмертном фильме «Адъютант его превосходительства» под именем Ковалевского. Интриг он не плел — некогда было. Мастерски внедрившийся в его ближайшее окружение красный разведчик Макаров (в фильме — Кольцов), быстро разобравшись к чему генерал питает слабость, наладил бесперебойное снабжение водкой и девочками. После чего Май-Маевский с превеликой радостью ушёл в столь долгий и качественный запой, что провалил все, что только возможно. Авторы помянутого фильма невероятно польстили генералу, изобразив его трезвым и способным говорить членораздельно

У красных, конечно, тоже попивали самогонку, держали при себе походно-полевых жен, грабили и интриговали — но, безусловно, не в такой степени… Потому и победили.

А ведь мы ещё не коснулись самой малоизвестной стороны Гражданской войны: тех ситуаций, когда власть в противостоящем большевикам лагере оказывалась в руках не солдафонов-генералов, а самых натуральных социалистов, демократов, либералов и интеллигентов!

Было и такое, господа мои, было! У нас как-то принято связывать понятие «белогвардейского лагеря» исключительно с генералами и казачьими атаманами. А ведь дело сплошь и рядом обстояло совершенно иначе!

Когда большевики разогнали Учредительное собрание, его члены, целые и невредимые, разбежались по всей стране и в восемнадцатом году создали целых четыре социалистических правительства в разных уголках великой и необъятной:

1. На Волге, в Самаре — Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ).

2. Временное областное правительство Урала.

3. Временное сибирское правительство.

4. Верховное управление Северной области (Архангельск).

Повсюду в указанных местах военные играли сугубо подчиненную роль — а всю полноту власти осуществляли законно избранные члены Учредительного собрания: социалисты, демократы, либералы, интеллигенты. Присмотримся к ним поближе… К господам правым эсерам и меньшевикам, стопроцентным и патентованным социал-демократам.

Для начала, взяв власть в Самаре, развернули широчайший террор. Расстреливали прямо на улицах «по подозрению в большевизме». Жертв — многие сотни. Далее, прежде всех остальных ведомств, социалисты создали «государственную охрану», которой поставили руководить эсера Климушкина. А в дополнение быстренько создали систему военно-полевых судов.

И понеслось… Под трибунал можно было угодить в том числе и за «распространение необоснованных слухов». Пленных красноармейцев ночами расстреливали сотнями, выбрасывая трупы в реку. Устроили концлагеря. Когда в Бугурусланском уезде сразу семь волостей отказались дать новобранцев, «для примера» одно из сел окружили войска и открыли огонь из пушек и пулеметов. В сентябре восстали рабочие Казанского порохового завода, протестуя против террора, мобилизации в армию и ухудшения жизни. Комендант города расстрелял митинг опять-таки из пушек и пулеметов. В октябре рабочие г. Иващенкова выступили против демонтажа предприятий и эвакуации их в Сибирь. Прибыли каратели и перебили около тысячи человек, в том числе женщин и детей, без разбора.

Напоминаю: все это творили не генералы, а эсеры и меньшевики, протестовавшие во весь голос против большевистского террора, против большевистских концлагерей, против большевистской ЧК…

Что касается свободы слова — цензуры, надо отдать им должное, не ввели. Вместо этого закрывали газеты и арестовывали редакторов. За непонравившуюся ему статью сам Климушкин упрятал в тюрьму видного кадета Коробова — а чуть позже, переключившись с газетчиков на буржуазию, разогнал съезд торговцев и промышленников. Самыми крайними и бесправными оказались опять-таки крестьяне — их пороли целыми деревнями, проводили «реквизиции», по поводу и без повода обстреливали села из пушек.

Что самое шизофреническое, весь этот кровавый бардак с начала и до конца проходил под красным флагом, реявшим над зданием КОМУЧа. Французский представитель Гинэ, по сохранившимся свидетельствам, чуть умом не тронулся, пытаясь понять загадочную русскую душу… Вот что писал орган казанских меньшевиков: «В рабочих кварталах настроение подавленное. Ловля большевицких деятелей и комиссаров продолжается, усиливается. И самое главное, страдают не те, кого ловят, а просто сознательные рабочие: члены социалистических партий, профсоюзов, кооперативов. Шпионаж, предательство цветёт пышным цветом… Жажда крови омрачила умы. Особенно стараются члены квартальных комитетов…».