Но почти в каждом случае речь шла о жестокой борьбе за выживание. Для жертв, конечно, это не имело значение, но хищные насекомые убивали только для того, чтобы насытиться.

Сейчас же, в подземном лабиринте Найл всеми силами души чувствовал, что черепа несчастных людей собраны здесь не просто так, а для какого-то непонятного, чудовищного, немыслимого обряда. Они лежали не беспорядочной кучей, а изображали некую фигуру.

Интуитивно он ощущал, что здесь недавно побывала какая-то неведомая сила. Его телепатические импульсы смутно чувствовали ее, но не могли пробиться к ее энергетической сущности.

Даже на подсознательном уровне он не мог приблизиться к неизвестной субстанции, и от этого странно покалывало в кончиках пальцев.

Ему давно было известно, что часть смертоносцев поклоняются не только Богине Дельты, не только Повелительнице Великой реки Нуаде.

Некоторые паучиные семьи из них с древних времен чтили черного, зловещего паучьего бога по имени Иблис.

Неужели ужасная находка представляла собой свидетельство тайного жертвоприношения?

Богиня Дельты, исполинское растение, наделенное сознанием, давала паукам жизненную силу.

Смертоносцы выросли до гигантских размеров и овладели телепатическим искусством за счет своей способности улавливать ментальную вибрацию, излучаемые колоссальным мозгом Нуады. Сознание космической пришелицы, постоянно пульсирующее, описывало своеобразные окружности, с каждым витком расширяясь все дальше и дальше в пространстве, пока не раскидывалось огромным чутким кругом, охватывающим все доступные ей пределы. В тот миг, когда в разные стороны расходилось самое большое вибрирующее кольцо, ментальные импульсы на несколько мгновений исчезали, и тут же все начиналось сначала, с небольшого дрожащего радиуса, опоясывавшего только сам массивный корпус растения-властителя.

Своей невероятной энергией Богиня Дельты подпитывала пауков, но не требовала ничего взамен.

Ей достаточно было сложившейся в мире гармонии, установившегося динамического равновесия, при котором разнонаправленные силы людей и смертоносцев не нарушают хрупкого баланса.

О другом паучьем кумире, о безжалостном Иблисе, Покровителе Черной Ночи, Найл мало что знал.

Те восьмилапые, с которыми он раньше общался, очень неохотно делились сведениями об нем.

Из скупых фраз-импульсов можно было только сделать вывод о том, что это тайное божество отличается жестокостью и служение ему постоянно требует кровавых ритуальных обрядов.

Естественно, что в качестве своих жертв пауки никогда не приносили баранов или коров.

Бессердечная натура черного Иблиса требовала только теплой человеческой крови. Не случайно, что главным его поклонником во все времена был Смертоносец-Повелитель по имени Хеб, жуткий стоокий тарантул, первым научившийся читать человеческие мысли и много лет назад проникший в тайны человеческой души.

Неужели в Городе появилась группа пауков, втайне поклонявшихся проклятому Иблису? И знает ли об этом Смертоносец-Повелитель?..

Все эти мысли мрачным вихрем пронеслись в голове Найла, когда он увидел груду человеческих черепов. Спутники не меньше его были раздавлены зрелищем страшной находки.

– Теперь ты понимаешь, почему мы должны завладеть «жнецами», – с трудом сдерживая свою ярость, промолвил Биллдо. – Смертоносцы убивают наших горожан… пауки утаскивают их живыми сюда, под землю… здесь над нашими братьями и сестрами издеваются и даже после смерти не дают покоя… их черепа громоздят друг на друга! По обычаю наших предков после смерти тело человека должно быть предано земле, а Восьмиглазые твари измываются над замученными людьми… Горло Доггинза перехватывало от ненависти и злобы. Да и все остальные клокотали от ярости и отвращения, каждый мечтал только о мести.

Найл и сам ощущал, как внутри него пульсирует мысль о скором возмездии, как с каждым невидимым толчком эта идея разрастается в его рассудке пухлым кровавым пятном и постепенно затмевает в сознании все остальное.

Чувство мести в отношении Смертоносца-Повелителя, принявшее облик ненасытного зверя, глодало и выжигало его мозг до такой степени, что он потерял на время рассудок и был лишен способности думать о чем-либо другом.

– Ты можешь сказать, как долго они лежат в лабиринте? – задумчиво спросил Найл у притихшего Симеона. Когда убили всех этих несчастных?

У него в душе теплилась слабая надежда, что гора черепов хранится здесь давно, долгие годы, еще со времен рабства, когда пауки безраздельно владели Городом и занимались людоедством совершенно безнаказанно. В этом случае мысли о мести нужно было бы отбросить, – находка была действительно страшна, но если все происходило до заключения Договора, люди не имели никакого права на возмездие.

С трудом Симеон заставил себя приблизиться к ужасной пирамиде. Он приказал Гастурту и Марбусу встать с фонарями по обе стороны от кучи и безжизненные лучи уставились на черепа.