В общем, хоть и здоровые были парни, а бежали они от Валерки и Андрея очень быстро. Бежали после короткого боя с двумя товарищами, которые умеют постоять друг за друга.

Хорошо бы, конечно, рассказать, что после этого случая Валерка и Андрей стали друзьями. Но это была бы неправда. Не стали. По-прежнему спорили и друг друга недолюбливали. Что поделаешь: разные бывают люди, часто случается, что один другому не нравится. Не каждый может стать твоим другом, с которым всё в жизни пополам — и счастье, и горести, и которому можно любую тайну открыть, любую мечту доверить. Но товарищами в отряде должны быть все. Потому что товарищ — это такой человек, с которым у тебя общая работа, общая цель. И на которого можешь положиться в трудную минуту. Пусть, он и не друг твой, но тащить тяжёлый рюкзак в утомительном походе поможет. В опасности не струсит, выручит. И если ты несправедливо обижен — он заступится. Потому что товарищество нужно и тебе, и ему, и всему отряду. Хорошо стоять в строю, чувствуя, что рядом надёжныелюди. Хорошо жить на свете, когда знаешь: есть у тебя верные товарищи, в любом хорошем деле поддержат…

А как это сделать?

Прежде всего старайся быть хорошим товарищем сам.

Возможно, эта маленькая главка кому-то покажется излишне нравоучительной и придуманной специально для книжки. Но она отражает искренние воззрения ребят и опыт отрядной жизни. Как говорится, что было, то было…

Так или иначе, но в конце концов отряд обрел ту атмосферу товарищества и дружелюбия, когда среди ребят нет ощетиненности, столь свойственной многим уличным компаниям и школьным классам, в которых многое держится на силе и кулаках мускулистых и агрессивных «лидеров». Атмосферу, где все живут с ощущением равенства и безопасности. И это, по правде говоря, я считаю своим главным достижением в работе с ребятами за все годы. Гораздо большим, чем построенные парусники, написанные в отряде книги, снятые фильмы, массу всяких дел и обретенные членами «Каравеллы» профессиональные навыки.

Бывало не раз, что боязливые и неумелые мальчишки и девчонки, «затюканные» во дворе и на улице, признанные безнадежными тупицами в школе, буквально расцветали, оказавшись в «Каравелле». Помню один случай. В начале семидесятых появился у нас тощенький остролицый третьеклассник с репутацией ощетиненного, неуживчивого (в классе) пацаненка, с длинным шлейфом заработанных в школе двоек. Рыжий, сумрачный, с трудом разговаривающий из-за постоянного заикания… Через месяц он вел на областном телевидении передачу о «Каравелле», а отрядные альбомы и альманахи украшал великолепными «мультяшными» рисунками. Стал смелым и жизнерадостным и на многие годы обрел веселое (совсем не обидное) прозвище Бец (то есть Бес, Бесенок)… А что касается той телепередачи, то ребята радовались не столько своему проникновению в телеэфир, сколько Сережкиным успехам…

Не обходилось, конечно, без накладок и срывов. Было несколько раз, что украшенный нашивками и регалиями штурман или капитан, выйдя из строя и сопя от виноватости, просил прощения у новичка, которого сгоряча обругал, а то и наградил подзатыльником. Впрочем, это в крайних случаях, чаще примирение достигалось в «частном порядке», где-нибудь в уголке: «Послушай, ну я же не нарочно, просто не сдержался. Ну, если хочешь, стукни меня тоже…»

Главное, чтобы не было обиды…

Запомнился один эпизод (сейчас его участники — люди солидные, предприниматели и компьютерщики). Любимец отряда и командир барабанщиков Вовочка однажды проводил тренировочное построение перед каким-то парадным сбором. Один из его ровесников и человек в отряде не менее заслуженный, Андрюшка, чего-то отвлекался и дурачился в строю. Вовочка глянул и вдруг скомандовал:

— Два шага вперед! Иди вон туда, в угол, и — десять отжиманий!

Строй замер. Андрюшка… он мигнул, простоял секунду и пошел. И сделал десять отжиманий от пола, вернулся в строй и с мокрыми глазами замер в шеренге. Мне, наверно, следовало вмешаться. Однако (ради дальнейшей пользы) я решил дать событиям развиться до конца. Впрочем, ничего особенного больше не случилось. Тренировку закончили, все разошлись, только какие-то чересчур молчаливые. Я переглянулся со своей взрослой помощницей Натальей, которая тоже была свидетельницей происшедшего.

— Что будем делать? — шепотом спросила она.

— Подожди… — Прежде всего надо было разобраться с Андрюшкой. Он стоял в коридоре у вешалки и уже откровенно ронял слезинки. Когда такое происходит с мальчишкой, которому почти двенадцать лет, значит, дело серьезное.

— Почему ты не отказался и не потребовал немедленного совета? — спросил я (потребовать отрядного совета для защиты от несправедливости всегда имел право любой член «Каравеллы»). Андрюшка удивленно глянул мокрыми глазами:

— Да ну… устраивать скандал перед всеми. Перед новичками…

Видимо, въевшаяся в суть Андрюшкиного характера дисциплина — не уставная, а внутренняя, на уровне этики — не дала ему скомкать ссорой и враждой отрядное дело. И в этом была своя логика. Но больше логики (на мой взгляд) было бы тогда, когда Андрюшка отчетливо заявил бы: «Не имеешь права. Так не делают в нашем отряде, пусть собирается совет!»

Об этом я и сказал Андрюшке. Он смотрел нерешительно: как поступить?

Я сказал в открытую дверь:

— Наташа, быстро совет в кают-компании…

На совете прежде всего Вовочке (уже почуявшему неладное) инструкторы ласково сказали:

— Ты, голубчик, встал бы как следует, не у бабушки в гостях… А теперь объясни: где ты нахватался таких воспитательных методов?

Выяснилось, что нахватался он у ветерана Димы, который недавно вернулся из армии и взялся вести у младших ребят занятия по самбо. Мол, такой у него стиль обращения с воспитанниками… Ну ладно, старшие инструкторы в доверительной беседе объяснят Диме неуместность казарменных привычек в отряде и быстро вернут его в лоно каравелловских традиций. А вот как быть с Вовочкой? Видно было, что «мальчика малость занесло».