Морейн едва успела окинуть беглым взглядом спальню Торманда, как оказалась лежащей на его широкой кровати. Насколько она смогла заметить, все вокруг свидетельствовало о богатстве. Ковры на полу, гобелены на стенах и подсвечники из искусно обработанного серебра – все говорило о том, что владелец имеет достаточно средств, чтобы наслаждаться всем самым лучшим, что может предложить жизнь. Девушку внезапно охватила робость, поскольку убранство комнаты сразу же напомнило ей о том, насколько высокое положение занимает ее избранник. У него была любящая семья, титул и состояние, которое позволяло выбрать себе в жены молодую леди из самого знатного рода.

Торманд склонился над ней, накрыв Морейн своим подтянутым сильным телом. Несмотря на зарок не думать о его прошлом, мысли обо всех его прежних возлюбленных не покидали ее. Даже когда он заключил ее в объятия, она не могла расслабиться, вспоминая о том, сколько же женщин из его списка делили с ним эту постель. Морейн попыталась отогнать эти мысли, прежде чем Торманд заметит перемену в ее настроении, но когда он, нахмурившись, посмотрел на нее, она поняла, что ей это не удалось.

– Возможно, я неправильно тебя понял? Или, может, ты передумала? – спросил он, молясь, чтобы это было не так, поскольку знал, что никогда еще он так отчаянно не хотел женщину, как хотел сейчас Морейн.

– Нет, – сказала она и обняла его, мысленно проклиная себя за то, что даже слабое движение выдавало напряжение, от которого она не могла освободиться.

Торманд пристально посмотрел на нее, затем вздохнул, догадавшись, почему Морейн вдруг так изменилась – из мягкой и призывной стала напряженной, почти холодной. Разумеется, она думала о нем и о тех женщинах, которыми он раньше обладал. Подтверждение этому он видел в том, как она украдкой поглядывала на его шикарную кровать, а потом отводила глаза, не желая встречаться с ним взглядом. Конечно, он ведь Торманд, великий любовник, Торманд-грешник, как выразилась о нем одна из кузин. Он дал себе клятву, что всегда будет честен с Морейн, хотя и предвидел, что это чревато многими неприятными моментами. Однако на этот раз он легко мог открыть ей правду.

– Я никогда не приводил сюда ни одну женщину, – сказал он и увидел, как широко раскрылись ее глаза от внезапного удивления. – Клянусь тебе, что ты первая, которая делит со мной эту постель.

– Но почему же ты не завлекал их сюда?

– Поверишь ли ты мне, если я скажу, что поступал так, чтобы не ругаться с Магдой?

– Не поверю, хотя бы потому, что она никогда не оставалась здесь на ночь и не могла видеть, водишь ли ты сюда женщин. Или ты боялся, что после их ухода мог остаться их запах?

Он посмотрел на нее удивленным взглядом, осознав, что именно по этой причине не приводил женщин в этот дом.

– Я никогда об этом не думал, но, если откровенно, причина в другом. У меня есть несколько родственников-мужчин, которые, скажем так, пользовались популярностью у женщин. В их числе был и мой отец. Однажды он сказал: разумнее всего никогда не приводить в дом женщин, которые нужны нам лишь для плотских удовольствий. Он учил меня, что мужчина не должен пачкать в своем гнезде.

Прежде чем Морейн успела спросить его, что означают эти слова, Торманд поцеловал ее. Его язык уверенно, но осторожно коснулся ее языка, и это заставило Морейн забыть о своих страхах, о других женщинах, о роскошных постелях, созданных для любовных утех, и грешных родственниках Торманда. Огонь, который ненадолго угас в ней, разгорелся с новой силой. Она, как бы пробуя, коснулась своим языком его языка, тут же почувствовав, как у Торманда перехватило дыхание. Морейн поняла: ему хочется, чтобы она не только брала, но и отдавала. Подчиняясь его желанию, она почувствовала себя неожиданно смелой и уже через несколько минут, несмотря на полное отсутствие опыта, и в самом деле отдавала столько, сколько брала.

Торманд пытался контролировать свое необузданное желание. Он был уверен в том, что сжимает в объятиях девственницу, а значит, если сейчас он всецело поддастся страсти, пожаром полыхавшей в его теле, то может испугать и тем самым оттолкнуть Морейн. А этого ему хотелось меньше всего.

Когда она скользнула своими мягкими руками под его рубашку, Торманд застонал от охватившего его удовольствия. Если бы он стоял, то наверняка бы опустился на колени. Сорвав с себя рубашку, он отбросил ее в сторону. Сейчас его раздражала даже эта тонкая ткань, поскольку мешала ее ладоням свободно двигаться по его коже, заставляя Торманда испытывать сладкие муки. До самых пяток он ощущал силу ее робкой ласки.

Изголодавшийся по вкусу ее губ Торманд, продолжая целовать девушку, начал расшнуровывать ее платье. Он чувствовал, что если их тела тотчас не сольются в одно целое, он просто сойдет с ума. Предвкушение этого единения вызывало дрожь во всем его теле. С каждым соприкосновением их рук, с каждым поцелуем он становился другим, а весь его постельный опыт таял, словно серый туман.

Когда Торманд снял с нее платье и начал стаскивать сорочку, Морейн почувствовала, как робость охватывает ее, охлаждая желание. Девушка никогда не представала обнаженной перед мужчиной. Она вообще еще ни перед кем не представала нагой, разве что когда была еще совсем ребенком. Думая о тех красавицах, с которыми он делил свое ложе, Морейн считала, что никогда не сможет сравниться с ними. На ум ей тотчас стали приходить все те изъяны, которые она когда-либо замечала в своем теле. Она заставила себя вспомнить свои сны. Как приятно было ощущать соприкосновение их тел. И от этих мыслей стыдливость и неловкость медленно отступили. Касаясь его теплой кожи своими ладонями, она скоро перестала волноваться из-за того, что вот-вот окажется нагой перед этим потрясающе красивым мужчиной, мужчиной, у которого было так много женщин и который тем не менее сейчас хотел только ее. Неумело путаясь в пряжках и шнуровках, она старалась освободить Торманда от мешавшей им обоим одежды, чтобы увидеть и собственной разгоряченной кожей почувствовать его прекрасное сильное тело. Сняв с Морейн последние одежды, Торманд сел и совершенно не свойственными ему судорожными торопливыми движениями начал срывать с себя брюки. Сейчас ему не хотелось играть во флирт, не хотелось соблазнять, ступая по давно проторенному пути, сейчас он просто хотел как можно скорее оказаться обнаженным рядом с нагой и прекрасной Морейн. А научить ее находить удовольствие в таких играх он сможет позже.

Быстро раздеваясь, он не отрывал от Морейн взгляда. У нее была стройная фигурка с упругой девичьей грудью прекрасной формы и красивыми округлыми бедрами. Она была мягкой во всех местах, которые должны быть мягкими у девушки, ее нежно-розового цвета соски были приглашающе напряжены, безупречно чистая золотистого оттенка кожа была именно такой, какой он видел ее в своих снах. Между ее поразительно длинными прекрасной формы ногами было заостренное гнездышко темных завитков, указывающее путь в рай. Торманд едва удержался от того, чтобы не поднять ее ноги, закинуть их себе на плечи и не поцеловать это сладкое место, но он сдержался, поскольку знал, что она впервые вступала в интимные отношения с мужчиной и он должен двигаться медленно.