Ты, мой брюзжащий читатель, скажешь, что я передергиваю, что это не свидетельство очевидца, самого ибн Фадлана, а рассказ Хасана-Алмуша-Балтавара-Джафара, а тот мог наплести чего угодно. Конечно. Но читаем дальше: «… Если ты хочешь посмотреть на его кости и его голову, то я отправлюсь с тобою, чтобы ты посмотрел на них”. Я (Ибн Фадлан) же сказал: “Клянусь аллахом, я очень хочу этого”. Итак, он поехал со мной верхом к большому лесу, в котором были огромные деревья. И вот уже разложился на дереве…, а голова его под деревом, и я увидел, что голова его подобна большой кадке, ребра его подобны самым большим сухим плодовым веткам пальм, и таковы же кости его голеней и обеих его локтевых костей. Я же изумился ему и удалился».

Итак, ибн Фадлан подтверждает слова царя «славян» как свидетель. Дальше больше. По словам царя, он справлялся об этом великане у народа Вису, который живет в трех месяцах пути на север, то есть все той же летописной веси, и получил от них такой ответ: «Этот человек из числа Яд-жудж и Маджудж, а они от нас на расстоянии трех месяцев, между нами и ими помещается море, на берегу которого действительно они находятся, и они, подобно скотам, совокупляются друг с другом. аллах могучий и великий выводит для них каждый день рыбу из моря, и вот, приходит каждый из них, и с ним имеется нож, и отрезывает себе от нее столько, сколько достаточно ему и достаточно для его семьи. Если же он возьмет сверх того количества, которое их удовлетворяет, то заболит живот у него, и также у его семьи заболят животы, а иногда он умирает и умирают они все. Когда же они возьмут от рыбы то, что им нужно, она поворачивается и уходит в море. Итак, они каждый день этим живут. а между нами и ими море, которое находится у них с одной стороны, а горы, окружающие их, с других сторон, и стена также поместилась между ними и воротами, из которых они обычно выходили. а когда аллах могучий и великий захочет вывести их в обитаемые земли, то он произведет для них раскрытие преграды и высыхание моря, и прекратится для них рыба».

Вот такая вставочка из Синдбада-морехода, приписанная бедной веси, которая, оказывается, знала не только про Аллаха, но и про Гога и Магога, а также и сугубо мусульманский миф о стене, выстроенной Александром Македонским, чтобы изолировать эту парочку от цивилизованного мира! Не иначе как баранджарцы, согласно ибн Фадлану, мусульмане с солидным стажем, успели научить кое-чему своих диких северных соседей. Воистину чудны дела твои, Господи. То есть, аллах акбар!

Так при всем величии Аллаха нам с тобой, мой неподкупный читатель, становится ясно, что безоговорочно во всем верить рассказчику нельзя. Но во многом можно. Наиболее правдивы, что и естественно, попутные наблюдения ибн Фадлана, не отягощенные дидактикой и нарочитым стремлением к экзотике. Например, он мимоходом уловил слишком долгую длительность в Булгаре летнего дня по тому, что трудно стало соблюдать правильные интервалы между молитвами, в частности вечерней и утренней.

«Он (муэдзин) сообщил, что он вот уже месяц как не спит, боясь, чтобы не пропустить утренней молитвы, и это потому, что человек ставит котелок на огонь во время захода солнца, потом он читает утреннюю молитву и для котелка не приходит время закипеть… День у них очень длинный, именно в продолжение некоторой части года он длинен, а ночь коротка, потом ночь длинна, а день короток».

Правдивы описания флоры Булгара, быта и пищи булгар. Так что будем читать дальше, уже зная, кем оказались у ибн Фадлана «славяне» и оценив фантазию автора записок.

– Эй, Хоттабыч, хватит дрыхнуть! – Я щелкаю ногтем по банке из-под «ПИТа», жестяные бока которой мерно раздуваются и опадают в такт похрапыванию уютно устроившегося внутри Хоттабыча. – Расскажи-ка нам, о наивсеведающий, что ты знаешь о русах?

Храп прекращается, из банки вытягивается тоненькая струйка дыма и в меня укоризненно вперяется один единственный глаз с полусонно прикрытым веком. Похоже все остальное ленивый старикан извлекать из банки не собирается. Глаз тихо закрывается и вновь втягивается в баночное нутро, из которого раздается несколько гнусавых звуков, в которых с трудом угадывается:

– О, назойливейший из назойливейших…

Не в состоянии побороть искушение, я впечатываю гнусаво ворчащую банку каблуком в пол, после чего ворчанье затихает, зато вскоре из плоской банки вновь раздается могучий храп. Ничем этого джинна не проберешь! Ну и пусть дрыхнет зараза, все равно ничегошеньки он не знает: о славянах не слыхал, на Руси не бывал…

Ибн Фадлан тоже не бывал на Руси, слыхом не слыхал ни о Киеве, ни о каком-либо другом городе русов, но он, в отличие от Хоттабыча, видел живых русских купцов, приплывавших в Булгарию по торговым делам, даже общался с ними. Описание русов и их нравов составляет заметную часть его записок. Итак, каковы же они, русы начала X века?

Если ты еще не забыл, мой считающий ворон читатель, русы и славяне у ибн Фадлана – вовсе не одно и то же. К этому можно добавить, что не только у него, но и многих других арабских авторов. У ранее помянутого Константина Багрянородного русы (роос) также противопоставляются славянам (склавиниям). Правда, понимание славян у византийского императора гораздо ближе к нашему нынешнему, зато с русами – просто кошмар! Судя по приводимым Константином названиям днепровских порогов на языке русов, они какие-то германцы, может быть, скандинавы. Вообще сие письменное свидетельство византийского императора – один из сильнейших аргументов норманнистов, считающих русь «Повести временных лет» скандинавами. С тем большим интересом вчитаемся в описание русов ибн Фадланом, видевшим их, если не врет, своими глазами: «Он (Ибн Фадлан) сказал: я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и высадились на реке атиль (Волге)».

Теперь, читая ибн Фадлана, мы с тобой, мой настороженный читатель, все время будем помнить о Багрянородном и примерять к русам ибн Фадлана скандинавские мерки.

Начнем с первого впечатления рассказчика: «И я (Ибн Фадлан) не видел людей с более совершенными телами, чем они (русы). Они подобны пальмам, румяны, красны».

Как видим, первое впечатление весьма благоприятно. Потому и часто цитируется. Общепринято, что румяность и краснота русов являются загаром белокожих людей, непривычным для араба. Эта предполагаемая белокожесть русов – один из расхожих аргументов норманнистов в пользу их скандинавского происхождения. Может быть, хотя сам загар не более чем догадка, а белокожими были не только скандинавы. А если не скандинавы, то кто?