Шрифт:
Но иногда Лариска приносила полезные сообщения. Например, однажды она своим тягучим голосом прогудела:
– А Николка Морозиков потихоньку залез в лодку-у, а лодка поплыла, а весел там нету-у…
Лодку с ревущим от страха Николкой догнал катер…
Но все это случилось позднее. А в первый же день, когда Лена многих в отряде еще не знала по именам, толстая девчонка с черной косой приоткрыла дверь в пионерскую комнату и сообщила:
– Елена Максимовна-а… А Лерка и Санька стоят за сараем и стреляют стрелами, а стрелы втыкаются…
Стрелы втыкались. Они с шелестом проносились над высокой травой и с каким-то чмоканьем впивались в стенку сарая. Стена была бревенчатая, темно-серая, а стрелы были золотистые. Воткнувшись, они долго дрожали.
Лена тихо подошла и остановилась позади мальчишек.
Стрелков было двенадцать, а самострел один. На стене сарая висела мишень – тетрадный листок с нарисованной рожей. Две стрелы торчали в верхнем уголке листа, а остальные не задели бумагу, словно она была заколдованная.
Еще одна стрела прошуршала в воздухе, но опять не попала в цель, а зацепила вбитую в бревна железную скобу, взмыла над соснами, перевернулась и пошла вниз. Она воткнулась в крышу сарая и замерла, как маленькая антенна.
«Ой, мама, – подумала Лена, – ведь наконечники-то, кажется, металлические…»
Но что она могла сказать?
– Можно, я тоже выстрелю? – сказала она.
Только сейчас мальчишки заметили новую вожатую. Они смотрели на нее по-разному: кто с опасением, кто удивленно (откуда взялась?), кто со скрытой усмешкой – знаем, сейчас крик поднимешь.
Ни один не понял сразу ее вопроса.
– Я тоже выстрелить хочу. Можно? – повторила она.
Тогда лобастый, светлоглазый Санька Щетинников, глядя под ноги, хмуро сказал:
– У нас очередь.
– Ну, а я и не прошусь без очереди. За кем стрелять?
– За мной, – откликнулся Лерка. Он один не проявил интереса к приходу вожатой. Стоял и все время смотрел на мишень. Даже когда отвечал, не обернулся.
Стрелы по-прежнему летали мимо тетрадного листка. Мальчишки досадливо вздыхали, и каждый придумывал оправдание.
«Интересно, что скажет Лерка, когда промахнется?» – подумала Лена.
Лерка не промахнулся. Его стрела воткнулась в край нарисованной рожи. Мальчишки заорали «ура» и бросились к сараю.
Санька взял у Лерки самострел и молча протянул вместе со стрелой Лене.
«Ой, а вдруг промажу? – подумала она. – Вот скандал-то будет. При всем отряде. И при этом… при Лерке.»
Лена посмотрела украдкой на Лерку. Он стоял в нескольких шагах, спиной к ребятам и к ней. Во всей его фигурке было хмурое равнодушие. «Ну и человек», – подумала Лена с неожиданной обидой. Мальчишки вернулись от сарая, и она стала целиться в рисунок. Ребята напряженно ждали и готовились радостно захихикать, когда стрела уйдет в сторону от листка.
«Дернула меня нечистая сила», – вздохнула про себя Лена. Раньше она никогда не стреляла из таких штук. Из луков стреляла, когда была ростом не больше Саньки. Из «шпоночников» стреляла – это такое ружьецо, бьет проволочными скобами.
А Леркин самострел был каким-то гибридом «шпоночника» и лука.
Лена добросовестно щурила левый глаз, а правым смотрела на блестящий наконечник стрелы. Он плясал и никак не хотел задержаться на белом квадратике мишени. «Вот, зануда», – шепотом сказала Лена и с досады тряхнула непонятное оружие.
Стрела со звонким щелчком сорвалась и словно растаяла.
– Ура-а! – снова завопили мальчишки и ринулись к бревенчатой стене. Потом уважительно расступились, давая дорогу Лене. Желтая тростинка-стрела торчала в подбородке косоглазого и большеухого лица. Ниже подбородка Лена увидела кривые печатные буквы:
НЕЩАСНЫЙ ИЗМЕННИК ЛОТЬКА
– Это что еще за изменник? Откуда и чей? – с легкой тревогой спросила Лена. Мальчишки словно не слышали вопроса. Но была тут еще Рыбина. И она протяжно сообщила:
– Это был его друг… А сейчас это его враг. Потому что он не…
– За-тк-нись, – тихо и отчетливо приказал Санька.
Лена взглянула на Лерку. Он по-прежнему стоял ко всем спиной, будто забыл о ребятах. Но была в нем какая-то напряженность.
«Ой, что-то не так», – подумала Лена.
За соснами торопливо и весело заиграл горнист: «Бери ложку, бери бак…»
После обеда Лена заглянула в палату к своим мальчишкам.
Маленький ушастый Колька Шанкевич стоял на спинке кровати и качался, размахивая руками: изображал канатоходца. Санька Щетинников целился в него подушкой. Толстый, стриженный наголо мальчишка, имени которого Лена еще не запомнила, читал в кровати, стоя на четвереньках. Николка Морозиков жевал припасенное от обеда печенье. Пятеро мальчишек в дальнем углу тянули от кровати к кровати тонкие веревочки: видно, устраивали «телефон».