Шрифт:
Потому что этот дурак выплюнул меня сюда вместе с иканьем. Он подцепил эту заразу у Ноздри, у бывшей БЧП. Ну, я и треснулся… -
Но боль моя, она пройдет!Зато я здесь пред вами. Вот!Да, без сомненья, это был Лучезар Окрыленный!
– Авка, я сразу вас узнал! Обоих! – заявил он. – Хотя Гуська мне известен лишь по твоим рассказам, а сам ты в железном одеянии. Откуда такое?
– Императорский подарок… Да подожди ты! – взвыл наконец Авка. – Откуда ты свалился-то? Как? Зачем?
– Отвечаю в обратном порядке: чтобы увидеться с вами; через черную межпространственную воронку; с пустыря за рынком.
– А кто тебя выплюнул?
– Мой друг Леонпупо Номер Два. Шароглот.
– Через воронку?
– Да нет же! Через воронку я сам! Но она доставила меня только на остров посреди болота, к сухому дереву с дуплом. А Леонпупо Номер Два самостоятельно проник за мной. Я ему говорю: "А где же тут Авку-то искать?" А он отвечает: "В пределах одного пространства я могу тебя доставить куда угодно. И к кому угодно. Только представь в своем воображении этого "кого-то" как можно отчетливее. Вот я тебя и представил… Авка, а почему вы не там, где всеобщее торжество?
– Да ну его, это торжество! Нам надо поскорее на тот берег! Поплывешь с нами?
– Разумеется! Я почти закончил поэму "Любовь и киты". Надеюсь, Звенке она понравится.
– Я тоже, – сказал Авка. Вежливо, но с уколом ревности.
– Тогда поплыли?
– Светло еще. Стража сцапает.
– Тогда позволь мне примерить твои доспехи! Думаю, сейчас они мне будут в самый раз. Я так давно мечтал хоть на краткий миг стать похожим на рыцаря!
Авка закряхтел. Расстегивать и стаскивать, а потом надевать опять множество железных причиндалов, конечно, не хотелось. Но еще меньше хотелось обижать Лучика. Вон в какую даль примчался, чтобы повидаться!
– Гусь, помоги…
Гуська, сопя, начал помогать. Он-то понимал Авку. Но он стеснялся незнакомого поэта и потому молчал. И лишь когда они с Авкой закончили обряжать Лучика, Гуська спросил:
– Скажите, пожалуйста, как ваш шароглотный друг… Леонпопо пролез за вами в воронку? Авка говорил, что он громадный.
– Леонпупо Номер Два. Для него это раз икнуть. Он способен деформироваться как угодно. Может сделаться тоньше сосиски…
– А сейчас он там, на Щетинистом острове?
– Нет, он обещал догнать меня. Возможно, скоро познакомитесь.
Гуська повел плечами. Не был он уверен, что ему хочется знакомиться с шароглотом.
– Авка, может быть, нам пора?
– Светло еще.
– Да, но…
В этот миг из кустов прыгнули на песок двое. В расшитых камзолах и съехавших на бок белых париках. Ухватили Лучика за налокотники.
– А, вот вы где! Еле нашли вас! Почему же вы не вместе со всеми? Вас ждут на церемонии!
– Зачем?! Я не хочу! – завопил поэт Окрыленный.
– Но вы же главный виновник торжества! Ведь это вы придумали сблизить материки! Вас должны чествовать!
– Это не я!
– Это не он! – вмешался Гуська. Но Авка наступил ему на ногу.
– Как же не он?! Как же не вы?! – закудахтали люди в камзолах. – Императорская разведка доложила, что вы в рыцарских латах! Эти люди знают все! Идемте, идемте! Это приказ министра церемоний!
– Но здесь ошибка! Путаница!
– Не слушайте его, – громко заявил посланцам министра Авка. – Он просто стесняется! – А Лучику сказал быстрым шепотом: – Выручай! Ты же привык выступать! А мне надо к Звенке…
– Но я же…
– Лучик, пожалуйста!
Он был настоящий товарищ – Лучезар Окрыленный.
– Хорошо, – кивнул он посланцам. – Но если вы ошиблись, вся ответственность ляжет на вас!
– На нас, на нас! Мы не ошиблись! – И они под руки потащили Лучика сквозь кусты. Он погромыхивал. Потом крикнул издалека:
– Леонпупо пускай ждет меня здесь!
Гуська догнал его и отдал шлем. Потом вернулся
– Будет скандал, – уверенно сказал он.
– Будет. Но потом. А теперь надо плыть. А то разберутся и поймают.
Гуська не спорил. Он был рад, что Авка без доспехов – меньше риска. А Звенка узнает его и так!
…Забегая вперед, следует сказать, что скандала не было. На церемонии торжественной встречи мальчик в рыцарских латах с большим артистическим даром прочитал стихи:
Ура счастливому моменту!Мы к вам приплыли по воде!Сближенье наших континентов -Сближенье разных всех людей!На нашей великанской тыквеДолжны мы жить без всяких драк!А кто к сей мысли не привыкнет,То он – простите, – он дурак!