Интересно, а зачем она соединилась с источником своей силы?

И тут случилось то, чего я так боялась. Рядом на траве расположился Демм, привалившись спиной к дереву, согнув ноги в коленях и сложив руки на груди. И, конечно же, он поймал мой взгляд, отчего я смутилась и отвернулась, для верности еще и натягивая краешек капюшона почти до самого носа, стала нервно вырывать травинки у кроссовок. И ощущала, как он продолжает на меня смотреть.

Хм… мне показалось или у него радужка стала прежней? Я не поборола искушение и опять посмотрела на него. Тут же отвернулась с сильно колотящимся сердцем, убедившись, что все же не показалось. Насыщенно-изумрудные. Человеческие. И выражение их… я не могу его описать, разобрать даже… и не оттого, что не пойму, а потому что не смогу настолько долго смотреть в эти глаза. Это — мучительная пытка. Хоть и желанная.

Может, головой побиться о дерево, вдруг поможет?

Тыльной стороны правой ладони коснулись обжигающие пальцы… По телу словно прошелся хороший такой электрический заряд. Я подскочила с места как ужаленная осой в одно место, и, помотав головой в поисках, якобы, причины моего этого подскока, с небывалой никогда прежде радостью бросилась к своей сумке, и сделала вид, что поглощена поисками чего-то архиважного и срочно нужного, мысленно ругая себя чем только стоит. Да, всего лишь короткое прикосновение, но я не могу спокойно переносить даже его!

— Эй, ребята!

Я повернулась на оклик Цун, как заметила краем глаза, не только я.

— Я поговорила с Илдраном и, в связи с сегодняшними событиями, немного скорректировала наши планы. Скоро сядут солнца, палатки разбиваем здесь, я сомневаюсь, что мы найдем подобную поляну, если продолжим идти. Дальше полтора дня идем без отдыха и с максимальной скоростью, делая редкие остановки. И еще, — она повернулась к Демму, — я попрошу тебя не летать больше. Понимаешь ведь, почему?

Он кивнул.

Цун улыбнулась.

— Ну, вот и хорошо! — она вылезла из воды. — Тогда помоги мне с палатками, Алексин разведешь костер на старом костровище? — теперь она мотнула головой за свою спину. — Там ветки оставались.

Я кивнула, поймала кинутый ею коробок спичек, удивившись своему небывалому проворству, и занялась делом, поглядывая на Демма и Цун, занятых установкой. Ведь я никогда прежде не видела новых моделей палаток. Слышать слышала, но видеть своими глазами… как-то не представлялась случая. Ага, где? В Академии? В нашем… в том поселке, где я жила, среди аристократов?

Вот я и наблюдала.

Цун разложила две палатки, сейчас напоминающие просто угловатые тряпки, и нажала на неприметный мне рычажок. Палатка тут же приняла свою форму невысокого, примерно мне по грудь, вытянутого по длине треугольника. Свисающие по его сторонам концы веревок, она намотала на концы железных кольев, и вогнала в землю. Знаю, что если нажать на их верхнюю часть, нижняя, та, что скрыта в земле, раскрывается как цветок, что предоставляет дополнительную устойчивость самому сооружению.

Демм, наблюдавший весь процесс, проделал тоже самое быстро и безошибочно.

Отчего-то, я чувствовала гордость…

Но я очнулась и вернулась к своему делу, а точнее, к разжиганию костра, который никак не хотел загораться.

Что-то мне это напоминает… только вот тогда у меня, по-моему, спички затухали? Ай, все равно сводится к одному — я отчаянно не дружу с этими кострами.

Кто-то присел сбоку. Замершее сердце подсказало, кто. Последняя спичка, которую я сжала трясущимися пальцами, переломленная пополам упала куда-то в ветки. Я упрямо полезла за следующей.

Тут он осторожным жестом отодвинул мои руки, и прислонил ладонь к веткам. Те, с треском охватило пламя, оно едва не коснулось его вовремя убранной ладони.

— Эм… Спасибо… — тихо сказала я, повернув голову в его сторону.

Прищуренные изумрудные глаза дарили тепло, такое… ласковое. Я тонула, купалась в нем, чувствуя, как таю. Демм улыбнулся уголками губ.

— Не за что. — Его голос был так же тих, как и мой, но волнующей, нежней. Наверное, я бы слушала его бесконечно. Подумав, он потянул к моему лицу руку… от которой я шарахнулась в сторону, и, вскочив, позорно убежала.

— Ты есть хочешь? — через какое-то время спросила Цун, обращаясь к Демму. Она говорила теперь вполне, даже не вполне, а очень приветливо, к моему непередаваемому облегчению. А еще, я всерьез забеспокоилась за его здоровье… если будет готовить сама Цун… От воспоминаний о той бурде желудок "радостно" всколыхнулся.

Но он отказался, наверное, почувствовал неладное, а может, действительно есть не хотел.

Я уселась возле костра, разглядывая танцующее пламя. Оно горело ровно, ровным был и исходящий от него жар. Спокойное пламя… но вот спокойствия оно не давало, только возвращало воспоминания недавнего времени, особенно волновал сам тот факт, что пламя это — часть Демма.