Все это Шурка узнал на ходу, слушая веселую болтовню. Иногда он вставлял пару слов…

Скоро свернули в Огородный переулок, который привел к утоптанной, огороженной бетонной решеткою площади с прилавками и ларьками.

Это и был птичий рынок. А точнее – кошачий, собачий и всякий-всякий…

В бетонных границах рынку было тесно. Снаружи изгороди тоже устроились продавцы и ходили покупатели.

Квохтали в сетчатых загонах куры и жизнерадостно орал привязанный за ногу рыжий петух. Возились в клетках пушистые, как игрушки, кролики. Щетинистый дядька держал на веревке симпатичного, с ласковыми глазами козла. Мальчишки и девчонки сидели на корточках у картонных коробок, где копошились беспородные котята и щенки. Продавали их совсем дешево или даже предлагали «за так» – лишь бы нашлись для малышей хозяева.

Но вся эта живность была самых обычных пород, без намека на инопланетную сущность.

– Надо туда, в середину! – нетерпеливо потребовал Кустик. – Там всякие редкие звери.

Внутри забора живой товар был повыше качеством. От края до края площади тянулся собачий ряд, где продавцы держали на поводках дисциплинированных овчарок, бульдогов, терьеров и великанов ньюфаундлендов. Это были «образцы», а продавали щенков. Щенки резвились в просторных ящиках или безмятежно сидели на руках у хозяев, не ведая, что скоро будут разлучены с мамами и братьями-сестрами. «Бедняги», вздохнул про себя Щурка. Собачий ряд ему не понравился.

Зато понравилась худая черная дворняга, которая независимо ходила по рынку среди покупателей. Ее никто не продавал, она была сама по себе, и в глазах ее светилось дерзкое превосходство над благородными, но подневольными сородичами.

Шурка не удержался, шепотом сказал Женьке:

– Она здесь среди собак самая счастливая, верно?

И Женька понимающе кивнула. И коса ее щекотнула голый Шуркин локоть.

А Кустик упрямо тянул компанию дальше.

И они оказались среди прилавков, уставленных аквариумами.

В зеленоватой воде таилась прохлада океанов. И каждый стеклянный ящик был как частичка Атлантики или Средиземного моря… Стайки всевозможных рыбьих пород носились среди водорослей и пузырчатых воздушных струек. А в трехлитровых банках жили рыбы-одиночки, покрупнее: серебристые и золотые, глазастые, важные…

К плоскому стеклу аквариума подплыла пунцовая рыбка. Размером в половину Шуркиной ладони. С блестящей, словно красная фольга, чешуей. С длинными прозрачными плавниками и пушистым, как вуаль, большим хвостом. Глянула понимающим, почти человечьим глазом…

– …Ну, ты чего? Пойдем дальше! – Кустик дернул Шурку за рубашку.

Шурка отвел от аквариума глаза. Усилием воли прогнал из груди холод. «Ерунда. Просто похожа, вот и все…» Ребята смотрели на него удивленно.

– Загляделся на рыбку, – сказал он виновато.

– Это алый вуалехвост, – разъяснил Кустик.

– Откуда ты знаешь! – возмутилась Тина. – Ты же никогда рыбами не интересовался!

– Просто придумал. А что, разве плохо?

«Неплохо», – мысленно одобрил Шурка.

А Тина сказала:

– Чучело ты, Куст…

– А ты…

– Пошли дальше, – велел Платон.

Дальше были всякие рептилии и земноводные. Руки худого коричневого мужика обвивала пятнистая серо-зеленая змея. Длиннющая! Шурка содрогнулся, а Женька рядом с ним ойкнула.

За стеклами часто дышали большущие бугристые лягушки. Сновали ящерицы и тритоны. Еще несколько змей – с желтыми животами – сплелись в клубок. Шурка передернулся опять.

– Ага, ужас… – шепотом согласилась Женька. – А вот это животное ничего, симпатичное даже… – В отдельной банке сидела бурая добродушная жаба. Задумчиво мигала пленочными веками…

– Вполне, – охотно откликнулся Шурка.

– Смотрите, вот они! – вдруг шумно обрадовался Кустик.

– Кто?..

– Где?..

– Вот! Неизвестные существа!

Существа эти были большие, в полметра длиной, ящерицы. С удивительно пестрой – радужными пятнами – раскраской и зубчатыми гребешками на спинах. Они нервно били хвостами и порой вставали на задние лапы, а передними, похожими на ручки лилипутов, брались за прутья решетки. И глазами своими – с кошачьими зрачками-щелками – смотрели на людей очень осмысленно.

Так осмысленно, что вся компания на полминуты притихла.

Наконец Тина откинула робость.

– Ну, конечно! Жители планеты Бумбурумба! Прилетели, попали в плен и продаются под видом земных каракатиц.

– Сама ты каракатица, – сказал Кустик.

– Это хамелеоны, – решил Ник.

Платон возразил:

– Хамелеоны часто меняют окраску, но такими разноцветными они не бывают.

– Может, вараны? – вставил слово Шурка. Он не был силен в зоологии. Но чувствовал, что никакие это не пришельцы, хотя и странные создания.