— Надо было этим раздолбаям держать крепче, а они небось на ходу базар травили, — пробурчал Баллон. Он был не только добродушным и любопытным, но и большим ворчуном.

— Дмитрий, не смей так выражаться при детях, — сказала Инка. — Я тебе язык отрежу.

— А когда будет про паровозик? — шепнул Ташке Матвейка. Он был пока новичком и не решался спрашивать большого серьезного Бриса. Брис, однако, услышал.

— Сейчас будет… Василий Васильевич рассказал Тимми, что много добрых волшебников и ученых по всей Земле собирали рассыпавшиеся осколки и склеивали зеркало. И вот склеили всё. Не хватало только одного кусочка размером… ну, вот с Ташкину ладошку. И его никто не мог отыскать. Ну никак! И тогда поняли, что осколок улетел в какие-то подземные пространства. Даже примерно определили, в какие. Но взрослые пробраться туда не могли — слишком тесные проходы. И кроме того, в подземных пещерах жили сердитые гномы… Это были не простые гномы, а беженцы. Сперва они обитали на заброшенной станции в старых вагонах, поэтому так и назывались — вагонные гномы. Но потом люди станцию снесли, вагоны разобрали, рельсы сняли, осталась только маленькая узкоколейка, вроде вот этой. Про нее забыли… Гномам обитать стало негде, собрали рюкзаки и переселились под землю, стали жить, как их предки при Белоснежке. И затаили такую обиду на людей, что никого даже близко к своим жилищам не подпускали… А вот теперь про паровозик…

Все пошевелись, устраиваясь поудобнее. Баллон при этом чуть не съехал в овраг. Сказал про наклонные доски: «Зараза, блин…»

— Баллон, убью, — пообещала Инка.

Брис продолжал:

— Гномы и между собой все время ссорились, потому что после переселения сделались очень раздражительные. И у них из-за этого не получалось самое важное дело. Они старались построить серебряный паровозик, чтобы он бегал по узкоколейке. По той, которая сохранилось. Наверно, это им было надо для их общей радости и для того, чтобы вспоминать прежнюю жизнь на рельсах. Они задумали, что паровозик будет красивый, сверкающий… Но задумать-то задумали, а как возьмутся за работу — сразу споры, склоки, а иногда и драки… И все это разузнал Василий Васильевич…

— И послал к ним Тимми, — нетерпеливо подсказала Ташка.

— Ну да!.. То есть не послал, а попросил. Сказал, что на него вся надежда. Надо, мол, пробраться к гномам и завоевать их доверие. Со взрослыми они говорить не хотят, но с мальчиком-то, может быть, не откажутся, он ростом ненамного больше их… И пусть они помогут найти последний осколок зеркала. «Ты, Тимми, — сказал Василий Васильевич, — объясни гномам, что, когда они найдут осколок, у них сразу прекратятся все раздоры и они легко построят серебряный паровозик…»

Все приготовились слушать, как Тимми проник в подземелье гномов, какие там дальше были приключения. Потому что про эти дела никто еще не слышал, Брис придумал продолжение только что и готовился рассказать впервые… Но в этот момент в кармане у Бриса задребезжал пейджер. Мама часто давала ему с собой эту штучку, чтобы позвать домой, если тот понадобится срочно… Сейчас он понадобился не очень срочно, просто мама напомнила, что он может гулять голодным хоть до ночи, но Ташку надо кормить обедом вовремя. Пусть ведет… Пришлось идти. Матвейка пошел с Ташкой…

Я сделал в рассказе перерыв. Замолчал.

Вовка вдруг проговорил смущенным полушепотом:

— Такое совпадение, да?

— Какое совпадение?

— Про гномов про вагонных… у тебя и у меня.

— А! Да… Вовка, может быть, это не случайно…

— Конечно, не случайно! — Вовка нетерпеливо завозился — так, наверно, возились на кожухе под мостиком ребята. Но там не было вертикальной балки, о которую можно чесать спину. А Вовка зачесал и потребовал: — Рассказывай дальше.

— Не надоело еще?

— Нет, конечно! И все равно… солнца пока не видать. А ты рассказываешь, будто книжку читаешь.

— Да мне, по правде говоря, самому иногда казалось, что книжка сочиняется. Когда придумывал и записывал. Конечно, самодельная, неумелая книжка, для себя одного, но… теперь все равно бывает иногда жаль…

— Почему жаль?! — дернулся он.

— Пропали записи… Я сдуру делал их в чистом журнале для дежурств, тетрадки и всякая чистая бумага были там в дефиците… А когда мы службу кончили, перед отправкой домой устроило нам начальство досмотр: не везем ли с собой что-то неположенное? Как раз новый командир там появился, въедливый такой… Увидел он журнал, чуть не лопнул от ярости: «Как вы смели! Кто позволил! Секретная документация!» Я говорю: «Там же ничего секретного, только личные записи, вроде дневника…» А он: «Сама форма журнала секретная!» Пришлось на глазах у него кинуть журнал в кочегарку…

— А нельзя было быстро как-нибудь переписать?

— Не оставалось времени… Да и нужды не было. По правде говоря, я успел сделать копию на компьютере, был там у одного парня ноутбук, начальство про это не знало. Вот я по ночам и перепечатывал в укромном уголке. Увез с собой дискету… Но тут опять беда. Дома как-то понадобилось мне скопировать срочный материал, а чистой дискеты под рукой не было. Я всю эту историю про Венеру стер, подумал: «У меня же в компьютере. на жестком диске она есть». А потом оказалось: нет этого файла. Или я забыл переписать его с дискеты, или он слетел непостижимым путем…

— И что?! — со стоном сказал Вовка. — Теперь уже… никак?

— Никак… Сперва сильно жалел, а потом подумал: может, и правильно. Для себя я это и так все помню, а что текста не осталось — значит, рука судьбы. Не хватало еще возомнить себя писателем…

— Но ты же все равно!..

— Что?

— Это… работал в журнале.

— Я же верстальщиком работал и дизайнером! Это не литература!

— А сочинять больше ничего не пробовал?

— Было два раза. Сдуру опять же… Написал два рассказика. Один как мы искали зимой в тайге двух потерявшихся ребятишек. Второй как в пионерском лагере был у нас ручной лосенок… Даже напечатали их в городской газете. Под рубрикой «Голоса молодых». Я перечитал, ахнул от стыда: такое косноязычие… Поклялся, что больше ни за что на свете…