Шрифт:
“А в самом деле, какое мы имеем право решать? Да и что мы можем решить?” – подумал я. И мне очень-очень хотелось домой.
Я посмотрел на Юльку. Он опустил глаза.
– Ты, наверно, опять врешь, – сказал я Тахомиру. – Посадишь нас на шар, а потом прикажешь обстрелять.
Он снова прижал к груди пухлые кулаки.
– Я клянусь!.. Зачем стрелять? Вы же полетите домой, навсегда…
Я опять посмотрел на Юльку и понял, что он тоже всей душой рвется к дому.
– Летим? – шепотом спросил я.
Юлька молча прыгнул со стола.
Возвращение
В дальнем углу парка, где кусты были неподстрижены, а клумбы заросли случайной травой, стоял каменный сарайчик. Тахомир и слуга Ящера выволокли из него груду белого шелка, закутанную в сеть, и громадную корзину из желтых блестящих прутьев.
Посреди лужайки слуга Ящера вбил крепкий кол и привязал к нему корзину короткой толстой веревкой. Потом они с Тахомиром приволокли стальные баллоны. Тахомир суетился, путаясь в кружевном подоле: он так спешил, что даже не переоделся. Слуга перепуганно хлопал белесыми ресницами и каждый раз, как только опускал ношу, вскидывал над головой руки.
Газ ровно зашипел в шлангах. Шелковая куча зашевелилась, начала расти, превратилась в белый складчатый холм. Этот холм приподнялся, натянул сеть, качнул корзину. Прошло еще несколько минут, и белая ткань расправила складки, натянулась. Она выпуклыми квадратиками выступила сквозь ячейки сети. Блестящий от солнца шар встал над вершинами вязов и каштанов. Юго-западный ветер слегка раскачивал его.
Привязанная к толстому колу веревка вытянулась, и корзина косо повисла в метре от земли.
– Вот и готово, вот и все, – потирая ладошки, заговорил Тахомир. – Садитесь и… ни пуха ни пера. Хороший был шар, второго такого нет на всем острове. Да уж ладно…
– Садись, Женя, – сказал Юлька, не взглянув на суетливого Тахомира.
Я схватился за край корзины, подтянулся, перевалился внутрь. Сразу протянул руку Юльке.
Юлька на сгибе левого локтя держал мушкет. Он сердито качнул стволом в сторону Тахомира и слуги:
– Ну-ка, отойдите…
Тахомир заулыбался, закивал и отбежал. Слуга тоже засеменил в сторону, не опуская рук. Юлька сказал мне:
– Дай кинжал на минутку…
Я не понял, зачем ему кинжал, но дал. И поторопил:
– Садись быстрее. Давай ружье…
Юлька снизу смотрел на меня печально и виновато.
– Женя… я не полечу.
Я сразу понял. Не знаю почему, но в одну секунду я почувствовал, что Юлька твердо решил остаться. Сейчас мне кажется даже, что я заранее догадывался об этом, но боялся поверить.
– Юлька, не дури. – Я хотел сказать это строго, но получилось жалобно.
Он вздохнул:
– Ничего не поделаешь…
– Да зачем?! – отчаянно крикнул я, потому что больше всего на свете хотел домой, но знал: если останется Юлька, останусь и я.
Юлька насупленно проговорил:
– Они там, в Синей долине, еще ничего не знают. Кто им расскажет?
– Узнают! Скоро об этом весь остров узнает!
– Все равно… Еще, наверно, будут бои. Ребятам надо помочь… Я им принесу ружье.
– Юлька, не будет боев! Слуги Ящера не умеют воевать, они трусы! Ты же видел!
– Трусы, если без оружия. А стреляют они метко.
– Они не посмеют стрелять, Юлька! Раз нет Ящера – они побоятся.
– Кто их знает, – тихо сказал Юлька.
Я понял, что он все равно останется, и с отчаяньем проговорил:
– Ладно, сейчас спущусь…
Он быстро сказал:
– А тебе надо лететь.
– Дурак ты. Одному?
– Женька, кто-то должен лететь! Чтобы рассказать дома!
– Почему я, а не ты?
– Потому что… – Он опустил голову и почти прошептал: – Женька, я не могу быть предателем второй раз.
Тогда я заорал:
– Не можешь? Значит, это предательство? Значит, второй раз нельзя, а первый можно? Мне можно, да?
Но я не сделал движения, чтобы выпрыгнуть из корзины.
Он опять поднял печальные глаза.
– При чем здесь ты? Ты все сделал как надо. А я… Женька, лети. Ладно?
– И ты лети, – со всей твердостью сказал я. – Юлька, ты подумал об отце с матерью? Ты у них один сын… был…
– А птенец? – спросил Юлька. – Он ведь тоже сын… нашей Птицы. А Птицу убили. Кто выкормит птенца? Ведь никто из ребят не знает даже, где его гнездо. А я знаю…