— Да, ганга говорил мне об этом.

Теперь Мьонге было трудно переубедить, что рядом с ним — не покровитель. Тогда откуда он знает то, что знает и ганга? И имя его звучит совсем как имя Великого Ньямбе — Рэмбо! Будто раскат и удар грома.

— Я думаю, твой господин обманул и гангу, — сказал Рэмбо.

— Он вселил в него страх, и ганга обманывал живущего в воде, чтобы не потерять меня.

— Значит, он больше любит тебя, чем живущего в воде, — сказал Рэмбо. — Твой ганга хороший человек, и ты его должен любить так же, как он любит тебя.

Мьонге задумался. Шаве всегда говорил, что нгандо-покровитель жесток и кровожаден и постоянно требует жертв. Но, оказывается, ему не нужны жертвы, и он больше думает о людях, чем о себе. Шаве всех обманул, и поэтому покровитель справедливо лишил его колдовской силы.

— Я понял тебя, господин, — сказал Мьонге, — и скажу об этом ганге.

— Завтра полнолуние, Мьонге, — напомнил Рэмбо. Белые люди принесут жертву, и ганга опять обманет живущего в воде?

Мьонге вскинул глаза и впервые решил посмотреть в лицо покровителю.

Нет, господин, — ведь он уже избавился от страха. Я принесу эту жертву тебе.

— Спасибо, Мьонге. Пусть это будет подарок. Рэмбо никак не хотелось влезать в шкуру кровожадного крокодила.

— Пусть будет подарок, — согласился Мьонге. — В жертву я дам тебе белого человека.

Рэмбо чуть не свалился с бревна, и ему стоило огромного труда сохранить хотя бы видимость спокойствия. И теперь ему вдруг захотелось, чтобы Мьонге принимал его за кого угодно — за Ньямбе, за мокиссо, за ли, за тала, за крокодила, за черта рогатого, но только бы не раздумал пожертвовать ему белого человека. Он перевел дух и спросил так спокойно, что у него чуть не перехватило горло:

— Когда ты мне дашь его, Мьонге?

— Когда Рэмбо потребует.

Мьонге сполз с бревна и опустился перед ним на колени. Рэмбо пришлось снова усаживать его на место.

— Я хочу получить его сегодня, как только появится луна.

— Хорошо, Рэмбо, — мы пойдет за ним вместе, — Мьонге поднялся и опустил голову.

— Это далеко?

— Через дорогу. Прости, Рэмбо, меня ждет ганга. Я должен сказать ему, что я решил, и тогда он легко уйдет в страну облаков.

— Но завтра он должен освятить жертву, — напомнил ему Рэмбо.

— Я попрошу его подождать: он освятит ее, а потом уйдет.

И никому не говори мое имя. Слышишь? Я запрещаю тебе, Мьонге!

— Хорошо, Рэмбо. Я один буду знать его. Жди меня здесь. Мьонге повернулся и скрылся в зарослях.

Луч фонаря уткнулся в борт лодки, в то место, где зияла огромная рваная дыра. Люди-крокодилы остановились и внимательно осмотрели ее. Удар, видимо, был нанесен топором. Но кто мог найти лодку в зарослях, вытащить сюда и разбить? Единственный человек, который знал об этом озере, был сам господин, потому что он его когда-то и обнаружил. Но последний раз господин был здесь пять лет назад. Этот путь стал для него слишком тяжел.

Панамоли выбежали на отмель, и в эту минуту из-за облаков показалась луна. После ливня несколько чучел крокодилов торчали из воды вверх хвостами. Те, что были не берегу, покрылись толстым слоем ила, и в них трудно было узнать теперь грозных и коварных хищников. Они больше напоминали снесенные потоками воды коряги и сучья.

Люди-крокодилы стали в круг, пригнулись и молча пошли друг за другом, покачивая из стороны в сторону зубастыми мордами и волоча за собой хвосты. Они делали угрожающие выпады, броски, но все движения ритуального танца были на этот раз не столько ловкими и красивыми, сколько нервными и резкими. Никому не давала покоя разбитая лодка. Что-то случилось или должно было случиться. Недалекий остров был мрачен и загадочен.

Наконец танец был закончен, люди-крокодилы сбросили с себя шкуры и пошли к лодке. Они принесли ее к озеру и спустили в воду. Если в ней нельзя плыть, то за нее можно держаться. Набросив на себя крокодильи шкуры, люди взялись за чуть выступающие над водой борта и поплыли к острову.

Семь крокодилов, сбившихся в стаю и приближающихся к острову, способны были вызвать панический ужас у человека с самыми крепкими нервами. Но остров молчал, будто притаился.

Люди-крокодилы вытащили лодку на берег и, растянувшись полукольцом, сверкая длинными широкими ножами, стали приближаться к хижине. Они не торопились, ведь крокодилы не торопятся, напрягая мышцы для смертельного броска. И когда до хижины осталось два-три шага, они молча прыгнули и вонзили в нее свои ножи. Из хижины не донеслось ни звука. Они ворвались внутрь, хижина была пуста. Они бросились обшаривать заросли, кустарник, деревья — все было напрасно. Нгандо-покровитель остался без жертвы, господин — без сердца и печени для Священного котла.

Ярость людей-крокодилов должна была найти выход, чтобы не дать им задохнуться в собственном ожесточении, доводящем до бешенства. И тогда над озером раздался дикий ужасный вопль, и на другом берегу пронзительно закричали испуганные обезьяны.

На разработках алмазного синдиката включили прожекторы, и слабое красное зарево осветило дорогу. Рэмбо еще раньше вышел навстречу Гвари и ждал его в зарослях против тропы. Гвари появился неожиданно — он прыгнул на дорогу чуть в стороне и тихо позвал: