— Жаль…

Мне и правда было жаль. Уж дяде Косте-то я всегда радовалась…

— Мне пора на базу. Колбаса в холодильнике, пюре сделаешь сама, свежее… А еще в холодильнике два тортика. Один на вечер, другой в твоем распоряжении…

— Ну, мама! Ты же знаешь…

— Знаю. Это не для тебя, а если гости…

— Господи, какие гости! Никого я не звала.

— Не звала, а все равно кто-нибудь наведается…

Мама оказалась права. В десять с минутами появился Лоська. Прямо как в песенке: «Кто ходит в гости по утрам… парам-там-там, тарам-тарам…»

Он встал на пороге — как всегда неумытый, с торчащими смоляными сосульками волос. Видимо, ради «гостевого визита» надел он чистую белую футболку, но штаны на нем были все те же — похожие на обрезанные у колен казацкие шаровары, пыльно-сизые, с замызганными желтыми лампасами. И, конечно, привычные сандалеты из расхлябанных и порванных ремешков, только не на босу ногу, а теперь с ярко-синими носочками. Лоська переступил этими «лаптями», глянул исподлобья марсианскими глазищами и тихо, но отчетливо сказал:

— Здравствуй, Женя.

— Здравствуй, — вздохнула я. — Проходи… ранняя пташка.

— Да… подожди. Я тебя поздравляю… сейчас… — Лоська по локоть запустил руку в карман необъятных штанов и вытащил… стеклянный глобус! Размером с маленькое яблоко.

«Ух ты-ы!..»

Конечно, он знал про мою любовь к «глобусятам». У меня была небольшая коллекция. Два обычных «глобусенка» — совсем как настоящие, только махонькие, а еще — глобус-брелок (подарок Илюхи), крохотный глобус под вид старинного (Люка подарила в прошлом году), желтый пластмассовый — как из слоновой кости, резиновый глобус-мячик в плетеной сетке, которая изображала параллели и меридианы… А о таком вот, «хрустальном», я только мечтала. Года два назад прозрачные глобусята на блестящих желтых подставках появились в сувенирных магазинах и стоили бешеных денег. Потом их стали продавать на Рябиновом бульваре, куда художники и мастера выносят для покупателей свой товар: картины, камнерезные шкатулки и сувениры, берестяные туески и гипсовые копилки. Здесь стеклянный глобус-малютку можно было купить подешевле, но все равно не меньше, чем за семьдесят рублей.

— Ой, Лоська… где ты его взял?

— Разумеется, на бульваре… Да не бойся, не украл, — сказал он холодновато.

— Я понимаю, но он же дорогущий. Деньги-то откуда?

Лоська опять глянул исподлобья: «Притворяешься или правда не понимаешь?»

— Опять играл. Да?

— А что такого? Все играют. Я не для себя, а для подарка…

— Ох Лоська-Лоська…

И вдруг я опомнилась. Даже дала себе мысленно оплеуху. Дура! Человек старался, прибежал поздравить от всей души…

— Спасибо, Лосенок! Он будет самый замечательный в коллекции! Будет сверкать, как бриллиантовый!

Лоськино лицо сразу засветилось.

— Да… и он знаешь какой? Не только, чтобы любоваться, но и для всякой пользы. Ведь океанов-то на Земле больше, чем суши, а они здесь прозрачные…

— Да… красиво.

— Не в том дело, что красиво. Они всё увеличивают почти как микроскоп. Смотри. Царапинка крохотная, а если глянешь — вон какая… — Лоська согнул левый мизинец, поднес к нему глобус. И чуть заметная ссадинка на костяшке, увиденная сквозь толщу стеклянных океанов, сделалась как здоровенная короста на коленке.

— Удивительно… — вежливо сказала я.

— А еще им можно выжигать, как линзой. Я уже пробовал. Был вчера там… у дерева… и выжег на скамейке целое слово.

— Какое слово, Лоська?

Он глянул удивленно:

— Ну… разумеется, «Умка».

Мы погрустили несколько секунд, думая об Умке. Потом я взяла глобусенка левой рукой, а правой — Лоську за плечо.

— Пойдем, Лосик. Хочешь чаю с тортом?

— Да. С удовольствием, — он сбросил у порога ременчатые «лапти».

Мы устроились на кухне, скромненько. Не накрывать же ради двоих большой стол. Лоська сидел на табурете, покачивая синими носочками и смотрел то на сверкающий посреди подоконника глобус, то на меня. Я включила чайник и поставила торт. А себе еще раньше, до Лоськи, я сделала бутерброды с помидорами и майонезом.

Лоська вдруг сказал:

— Женя, ты сегодня красивая.

Я чуть палец ножом не отхватила.

— Ну, Лось! Высказался!

— Женя, я говорю серьезно.

Кстати, он всегда говорит серьезно и правдиво. И я… сперва я хотела ответить, что сколько ни обматывай швабру мишурой, новогодней елкой она не станет. Но спохватилась. Что делать, если я и правда кажусь Лоське такой …

С утра я натянула мамин подарок — красные с черными мушками колготки, — черную плиссированную юбку и тонкий вишневый джемпер с черным узором на груди. И надела цепочку с похожим на вишенку родонитовым шариком (тоже почти глобусенок). Никого я не ждала, но… все таки именинница. Конечно, этот наряд и толкнул Лоську на его высказывание. «Ладно, пусть», — вздохнула я. И вспомнила:

— Ох, Лоська, а откуда ты узнал про мой день рождения? Я тебе не говорила.

— Люка сказала. Я ее вчера встретил в овощном магазине. Я покупал капусту, а она бананы. Дала мне банан и сказала про тебя. Наверно, она тоже скоро придет.

«Это уж само собой», — подумала я. И Лючка словно откликнулась на вызов, позвонила у двери.

Она чмокнула губами мою щеку, прошла впереди меня на кухню, сказала «Лоська, салют» и протянула мне косметичку из клеенки, похожей на крокодиловую кожу.