— Перебьешься! — пришлось достаточно энергично отодвинуть проглота ногой. — Это тебе все равно нельзя. Свое ты сегодня уже слопал. Остальное получишь вечером.

Пока мясо жарится, я выставил на стол хлеб, масло, красную рыбу в селедочнице под пленкой — вот любит Настена все тщательно упаковывать — другие разносолы, достал посуду и столовые приборы. Перевернул шипящую свинину и, наконец-то, достал из морозилки бутылку "Абсолюта".

Федорович, до того молча куривший, критически посмотрел на меня:

— Требуется?

— Не в том смысле, — я ведь не забыл, как он поил меня тогда после первой акции, — просто жутко устал от долгого использования режима. Голова раскалывается.

— Часто приходится употреблять?

— Перестань, Вадим! Как будто ты меня редко видишь, — вот ведь знает же, что пью очень мало, а все-таки спрашивает.

Эх, хорошо! Вот чем мне нравится "Абсолют", так это тем, что первую рюмку принимаешь в себя как воду. Только когда водка проваливается куда-то вглубь, начинаешь ощущать там приятное тепло. Закусили рыбкой, и как раз пришло время нежной свининки. Сутки протомившаяся в красном вине, только что вытащенная со сковородки она чудо как хороша! А под холодную беленькую…

Пришлось Дендику все-таки дать кусочек красной рыбы. Правда, до этого он прямо со стола стащил мой хлеб с маслом. Вот ведь паразит, знает, что воровать можно только у хозяев! У гостей — ни-ни. У меня вообще иногда возникает ощущение, что он все понимает, только сказать не может.

— Насытился? — спросил Вадим, когда я, закурив сигарету, начал готовить кофе.

— Более-менее.

— Тогда излагай, — потребовал он.

Я, сначала разлив по чашкам ароматную "Арабику", начал рассказывать. Федорович не особо перебивал. Только иногда задавал уточняющие вопросы.

— Он все про сигнализации на вилле выложил?

— У него в ноуте специальный файл со всеми схемами и паролями был, — ответил я и продолжил описание веселого утра.

— Сколько-сколько? — вот здесь удержаться от реплики удивленный Вадим не смог.

— Сто восемьдесят восемь миллионов евро. Зачем Пономарь держал столько бабок на счетах, причем достаточно быстро снимаемых, я не понимаю. Ведь бабло должно работать?

— Если только эти деньги были его собственностью. И ты все перевел в оффшоры?

— А нет их там уже, — с торжеством ответил я, — как только денюшки поступили, они тут же были переведены дальше. Стартовала заранее подготовленная операция. Хрен проследишь! — мне пришлось подробно описать каждый этап сокрытия финансовых следов.

— Но это еще не все. Было несколько прямых переводов, — я быстро написал на листочке бумаги три фамилии людей, занимавших довольно высокое положение в Москве, — девятнадцать миллионов было переведено на их секретные счета. Быстро или не очень, но вот на этот след выйдут обязательно.

— Не пожалел денег, чтобы перевести стрелки? Надо признать, что довольно разумный ход.

— Причем первыми расколются именно банкиры, которым Пономарь лично отдавал приказы о переводах в режиме видеоконференции. У них ведь записи сохранены.

Федорович согласно покачал головой, задумчиво глядя, как корчится в пепельнице бумажка с фамилиями, облизываемая язычками пламени. Затем собрался и коротко потребовал:

— Дальше.

Я подробно описал начало ликвидации Пономаря и охранников.

— Шпилька была подготовленной? — спросил подполковник, когда я рассказал про короткое замыкание.

— Конечно. Красная медь двух с половиной миллиметров в диаметре. Середина покрыта толстым слоем лака, чтобы меня током не дернуло. И в рыжем парике весь запас шпилек был практически незаметен. А и обнаружили бы, ну и что? Женское украшение.

— Хорошо, — Федорович согласно кивнул, — продолжай.

Стрельбу он практически проигнорировал. Знал, что в этом вопросе со мной никто сравниться не может. Очередные уточнения потребовались при рассказе об уничтожении видеозаписей.

— Ты в курсе, что даже из переломанных винчестеров можно многое вытащить?

— Конечно. Но, как мне кажется, из хорошо прожаренных — вряд ли, — ухмыльнулся я, — там минимум полчаса до приезда пожарных было. Но, если и вытащат, то, что они там увидят? Некую девицу в больших очках с круглыми стеклами? Я в женском обличье даже Виктору понравился. Хотя и не кокетничал с ним.

— Профи все-таки опознают, что был мужчина. Как движения ни подделывай…

— И все. Вот уж мой возраст точно не смогут определить.