Тут он заметил, что Митяй собрался, было уже переводить. Отчего прошептал:

— А это переводить не надо. Тем временем командор показал рукой в сторону своей каюты и молвил:

— Пройдемте в мою каюту. — Задумался, и добавил, — Большой Иван. Можно я буду его называть так? — уточнил он у толмача. Поняв о чем речь, Рябов махнул рукой в знак согласия.

Они прошли в кормовую часть судна. Лёве открыл дверь своей каюты, и как уважаемого гостя, пропустил вперед лоцмана. Показал рукой на накрытый по этому случаю стол, предложил присесть. Затем Карл поинтересовался:

— Почему все лоцманы уведены в строящуюся цитадель?

— Архангельский воевода Алексей Петрович Прозоровский, получил сведения, что в сторону города движется шведская эскадра, — ответил через толмача Рябов. — Поэтому и лоцманы отправлены в крепость.

Неожиданно Карл почувствовал, что краснеет. Ему вдруг показалось, что русский уже понял, что они и есть шведская эскадра. Как бы не был глуп этот русский, решил командор, но он то уж точно поймет, что семь шведских кораблей и семь парусников Британской империи это одно и тоже. Вот только Иван больше улыбался, словно понятие Родины для него не существовало. Леве вдруг стало неприятно видеть русского.

Рябов подмигнул командору. Поднес кружку с винцом ко рту, но прежде чем выпить перекрестился. Опустошил одним глотком — похвалил винцо, что без сивушного духа оно, двойной видать перегонки. Заел кусочком мясной лепешки, осведомился, как величают шкипера.

— Негоциант Лабеш.

— Чудное имя, — молвил кормщик. — Раз ты меня Лабеш нанял лоцманом! Так будь добр и каюту выдели. Да и корми не с общего стола, а с этого.

Карл возражать не стал, понимая что, скорее всего лоцмана придется отправить на другой парусник. Вот только не сейчас, а потом, когда пройдут таможенный пост.

После обеда, флаг-офицер с масленым фонарем в руке провел их в каюту. Слабый свет озарил абордажные крюки, висящие по стенам, ведра на случай пожара, короткие копья, для боя в узких корабельных переходах, свернутые кошмы, полубочка с песком.

— Ваша каюта, — проговорил офицер, открывая дверь.

Иван первый вошел в каюту. Низкая, душная. Офицер опустил фонарь в гнездо, а затем вежливо спросил, есть ли у лоцмана какие-либо желания. Рябов сказал, что нет.

Между тем простояв еще немного на рейде корабли, продолжили свое плавание.

Утром Андрей приехал в дом Евдокии. Хотел, было спать лечь, да вспомнил, что видел ночью с воздушного шара. Поэтому растолкал дремавшего князя. Тот протер глаза и недовольно посмотрел на приятеля. Затем спросил:

— Ну, что случилось?

— Ночью к шведским парусникам приблизился коч, — зевая, проговорил Золотарев.

— Ну, и что?

— Двое поднялись на корабль.

— Любопытно, — молвил Ельчанинов, у которого сон как рукой сняло. — Ты помышляешь, сыскался такой человек, лучше сказать людишки, — поправился он, — что сговорились провести ворогов корабельным путем?

— Безусловно.

— А я вот не верю. Нет таких русских, что согласятся врагу помогать. Может их убили там на шхуне?

— Если бы убили, то тела бы за борт выкинули. На кой им нужны трупы.

— И то верно, — согласился князь. — Ты то, как помышляешь?

— Ну, это история длинная, — проговорил, вставая с постели, Силантий Семенович. — Ты давай рассказывай.

Пока князь умывался да одевался, Андрей пересказал события, так как помнил по фильму.

— Думаешь, капитан-командор решил пойти на хитрость? — поинтересовался Ельчанинов, подходя к столу, где под накрытым полотенцем, для него Евдокией был оставлен завтрак.

— Не исключено.

— Убежден.

— Не совсем. Видишь ли, князь, — сказал Андрей, давая понять, что Ельчанинов хоть и друг, но все-таки главный, — видишь ли, князь, — повторил он, намекая, что решение в любом случае придется принимать тому, — исторические события в будущем часто искажаются. И то, что было запечатлено в исторических книгах, вполне может быть вымыслом.

Андрей поведал, что за триста лет прошедших после правления Петра Алексеевича и его потомков, в государстве многое менялось. В том числе и правители, которые, желая очернить, иногда правили историю. Иногда было на оборот.

— Вполне возможно, что Ремизов не отправлял Рябова с заданием, — пояснил эстонец, — и тот пошел на свой страх и риск.

— Это можно узнать, только поговорив с самим капитан-командором, — молвил князь, поднося деревянную ложку с перловой кашей ко рту. Откушал ее и добавил, — как только я закончу трапезу отправимся к нему. Золотарев зевнул. Это не ускользнуло от Ельчанинова.