— И Бернадетта по-прежнему виделась с Девой Марией?

— Да. На седьмой раз Дева открыла Бернадетте последнюю из своих тайн, суть которой состояла в том, что она вновь появится здесь в этом году. В тринадцатый раз она сказала девочке две вещи: «Иди и скажи священникам, что в этом месте надо построить часовню. Я хочу, чтобы туда приходили процессии народа». Согласно документальным свидетельствам, в то утро здесь присутствовали тысяча шестьсот пятьдесят человек.

— Они видели и слышали то же самое, что видела и слышала Бернадетта?

— Нет, конечно,— ответила Жизель.— Пресвятая Дева была видима только для Бернадетты, только Бернадетта могла слышать ее слова.

— Ну, знаете ли!

Не обращая внимания на нескрываемый сарказм клиентки, Жизель торопливо продолжила свою историю:

— Самой важной их встречей стала шестнадцатая, которая произошла в пять часов утра. Дева Мария уже ждала девочку в гроте. Как рассказывала потом Бернадетта, дама в белом сложила руки на груди, воздела очи к небесам и произнесла: «Я есмь Непорочное зачатие». Малолетней Бернадетте вряд ли было известно, что такое зачатие вообще и непорочное в частности, и это придало ее рассказу достоверность. Отец Пейрамаль, до того скептически относившийся к рассказам дочери разорившегося мельника о ее видениях, вдруг раз и навсегда поверил в правдивость ее слов, придя к выводу, что это подлинное чудо. Седьмого апреля Богоматерь вновь явилась Бернадетте, а затем был долгий перерыв — до шестнадцатого июля. В тот день Бернадетта услышала внутренний голос, призывавший ее явиться в грот, и увидела Пресвятую Деву в последний раз.

— Значит, после того как дама сообщила девчонке, что она — Непорочное зачатие, все вдруг в это уверовали?

— Дело не только в словах,— ответила Жизель.— Среди множества людей, ставших свидетелями семнадцатого явления, находился один убежденный скептик, ученый, доктор Пьер Ромен Дозу. Он видел, как пламя свечи, которую Бернадетта держала в руке, лизало ее пальцы, но впоследствии на ее коже не обнаружилось никаких следов ожога. А затем последовали случаи чудесных исцелений. И кроме того, огромную роль сыграли искренность и безоговорочная вера Бернадетты. Полицейский комиссар пытался загнать ее в угол, поймать на каких-то противоречиях, расставлял ей силки, стремился доказать, что девочка придумала все это лишь с целью обогатиться, но у него ничего не вышло. Бернадетта ни разу не взяла ни у кого ни единого су. Она говорила чистосердечно, безыскусно, не играя на публику. Впоследствии она вообще удалилась от мира, стала отшельницей, а спустя восемь лет приняла постриг. Но так или иначе, через пять дней после последнего явления Пресвятой Девы епископ Тарбский и Лурдский создал специальную комиссию для изучения этого феномена. Менее чем через четыре года он заявил, что вполне убежден, и подтвердил, что Бернадетте действительно являлась Пресвятая Дева.

— Вряд ли все было так просто,— заявила Лиз.— Каким образом мы пришли от маленькой милой девочки Бернадетты к… ко всему этому?

Жизель задумчиво нахмурила лоб.

— Объяснять со всеми подробностями было бы слишком долго. Пожалуй, я расскажу вам только о главных событиях, произошедших после того, как видения Бернадетты получили официальное признание. Выполняя волю Богородицы, лурдский кюре, аббат Пейрамаль, затеял строительство церкви над святым местом, но епископ Тарбский решил, что значение и масштабы происходящего слишком грандиозны для второразрядного местного священника, к тому же ничего не смыслившего в финансовых вопросах. Так что этот район был передан в руки группы католических монахов из братства Гарезона, суровых и практичных людей. Позже их стали называть братством Непорочного зачатия. Эти священники под руководством отца Пьера Реми Санпе, служившего до этого секретарем епископа Тарбского, принялись за работу. Первым делом они выкупили землю и обустроили эту территорию, сделав что-то вроде огромного парка, который впоследствии стал частью святилища Лурдской Богоматери. Потом они закончили сооружение Верхней базилики и собрали деньги на строительство базилики Четок. Наконец через два года после того, как состоялось первое массовое паломничество в Лурд и десять тысяч пилигримов посетили грот, железнодорожная компания при поддержке духовенства решила изменить маршрут следования своих поездов и проложила пути через Лурд. Через семь лет сюда приехали первые группы паломников из-за границы — из Бельгии и Канады, и после этого Лурд стал принадлежать всему миру. Ежегодно сюда съезжается более пяти миллионов паломников и туристов.

Жизель Дюпре поднялась со скамейки, одернула платье и сказала:

— Теперь, я думаю, вы готовы взглянуть на грот.

Лиз еще раз вытерла лоб платком и тоже встала.

— Ну что ж, грот так грот.

Когда они шли по казавшейся нескончаемой территории святилища, Жизель указала на несколько офисных зданий возле начала крутого подъема к Верхней базилике:

— Здесь вы видите так называемый центр гостеприимства, обеспечивающий прием и размещение приезжающих, в первую очередь, конечно, паломников. Дальше расположен центр бранкардьеров — волонтеров, которые съезжаются сюда для того, чтобы катать тысячи инвалидных колясок и помогать десяткам тысяч находящихся в тяжелом состоянии инвалидов, ежегодно заполоняющих Лурд. Справа от нас находится Медицинское бюро, которое также называется «бюро регистрации исцелений». Здесь работают врачи различных вероисповеданий и даже атеисты. Они проверяют каждый факт исцеления по самым строгим критериям и удостоверяют случаи чудесных выздоровлений. Вот это — больница, а вон там, на другом берегу реки,— вторая.

Жизель заметила, что Лиз вытаскивает из сумки пачку сигарет, и строго предупредила:

— Извините, мисс Финч, но курение на территории святилища запрещено.

— Могли бы и не заметить,— вполголоса сказала Лиз, но сигареты спрятала.

— И вот мы у подножия Верхней базилики, — сообщила Жизель.— Какой вид! Мы можем подняться туда по любой из этих дорожек и войти внутрь.

— Нет уж, спасибо! — проворчала Лиз.

— Вы уверены, что не хотите? Внутри такая красота: неф, а вокруг повсюду серебряные горельефы с изречениями Пресвятой Девы, услышанными Бернадеттой. Например: «Покайтесь! Возносите молитвы за грешников! Омойтесь в источнике, испейте из него! Я есмь Непорочное зачатие!»

Лиз затрясла головой:

— Хватит, Жизель! Достаточно этого экскурсионного словоблудия! Покажите мне грот, и закончим на этом.

Жизель вздохнула с несчастным видом.

— Грот… Что ж, хорошо. Он находится прямо за углом базилики. Нам нужно лишь пройти через те ворота.

На ноющих от усталости ногах Лиз потащилась за своим гидом мимо гигантских соборов. Они миновали длинную вереницу теток, торгующих церковными свечами, и приблизились к плотной группе возносящих молитвы людей — стоящих, сидящих на скамьях, коленопреклоненных. Многие были калеками и находились в креслах-каталках. Все они смотрели на что-то, что располагалось слева.

Лиз полуобернулась и увидела грот. Грот Массабьель. Обычную тёмно-серую пещеру, по прихоти матери-природы расположенную в склоне горы, со входом, окруженным зарослями ежевики и деревьями.

Лиз не знала, чего она ожидала, однако увиденное разочаровало ее. Такие декорации не подходили для главного в мире чуда. Но, подавив в себе раздражение, она осмотрелась внимательнее. В нише над входом в пещеру стояла статуя Девы Марии — самая обычная, ничем не отличающаяся от всех остальных, какие Лиз когда-либо приходилось видеть. Ниже статуи располагалась восьмиярусная полка с сотней, если не больше, горящих церковных свечек.