— Молодчина, — сказал Фред, глотая, словно пилюли, расточаемые Кристи похвалы, — и никому с ним нет хлопот. — Он помолчал и добавил: — А вот со мной у мистера Гарта, боюсь, будет порядком хлопот.

— Кэлеб любит хлопотать, он всегда делает больше, чем от него ожидают. — Миссис Гарт вязала и могла смотреть на Фреда, лишь когда ей вздумается преимущество в тех случаях, если ведешь непростой разговор с душеспасительной целью, и хотя миссис Гарт намеревалась проявить должную сдержанность, ей все же хотелось что-нибудь ввернуть, дабы Фред не зазнавался.

— Я знаю, вы считаете меня очень недостойным человеком, миссис Гарт, и совершенно правы, — сказал Фред. Он несколько ободрился, почувствовав, что миссис Гарт намеревается его пожурить. — У меня почему-то выходит, что особенно скверно я веду себя с людьми, к которым чувствую симпатию. Но если уж такие люди, как мистер Гарт и мистер Фербратер, не отступаются от меня, вероятно, и мне не следует от себя отступаться. — Фред решил, что, может быть, упоминание об этих лицах благотворно подействует на миссис Гарт.

— О, разумеется, — многозначительно произнесла она. — Юноша, о котором пекутся два достойнейших человека, будет просто преступником, если сделает напрасными их жертвы.

Фред несколько подивился столь высокому стилю, но сказал лишь:

— Я надеюсь, со мной ничего такого не случится, миссис Гарт. Мэри ведь меня немного обнадежила, и я рассчитываю на ее согласие. Мистер Гарт вам рассказал? Вы, думаю, не удивились? — Задавая последний вопрос, простодушный Фред имел в виду лишь свои чувства, как видно не являвшиеся секретом ни для кого.

— Удивилась ли я, что вас обнадежила Мэри? — повторила миссис Гарт, по мнению которой Фреду не мешало бы понять, что, вопреки домыслам Винси, родители Мэри отнюдь не мечтали об этой помолвке. — Да, признаюсь, я была удивлена.

— Она вовсе не давала мне понять… ну, ни единым словечком, когда я сам с ней разговаривал, — сказал Фред, стремясь оправдать Мэри, — но когда я попросил походатайствовать за меня мистера Фербратера, Мэри позволила мне передать, что надежда есть.

Но миссис Гарт еще не высказала все, что накипело у нее на сердце. Несмотря на свою сдержанность, она не могла смириться с тем, чтобы этот цветущий юноша достиг благополучия, разбив надежды человека более глубокого и умного, чем он, — насытился жарким из соловья, даже не ведая об этом, — а его родня тем временем возомнит, будто Гарты так уж жаждали заполучить этого молокососа в лоно своей семьи; ей тем труднее было унять свое негодование, что она тщательно скрывала его при муже. Образцовые жены порой подыскивают таким образом козлов отпущения. Она сказала твердо:

— Вы совершили огромную ошибку, Фред, попросив ходатайствовать за вас мистера Фербратера.

— Вот как? — сказал Фред и тотчас покраснел. Он встревожился, хотя не имел представления, на что намекает его собеседница, и виновато добавил: Мистер Фербратер ведь наш самый добрый друг; к тому же я знал, что Мэри внимательно его выслушает; кроме того, он так охотно согласился.

— Да, молодые люди часто не видят ничего, кроме своих желаний, и не могут даже представить себе, чего стоит другим исполнение этих желаний, сказала миссис Гарт. Решив ограничиться отвлеченной сентенцией, но все еще продолжая негодовать, она грозно нахмурилась и без малейшей к тому нужды стала распускать вязанье.

— Не могу себе представить, каким образом моя просьба причинила мистеру Фербратеру боль, — сказал Фред, в сознании которого, впрочем, уже замаячила удивительная догадка.

— Вот именно, не можете себе представить, — сказала миссис Гарт, отчетливо произнося каждое слово.

Встревоженный Фред устремил взгляд на горизонт, затем быстро обернулся и спросил чуть ли не резко:

— Вы хотите сказать, миссис Гарт, что мистер Фербратер влюблен в Мэри?

— И если так, вы менее других должны этому удивляться, — отрезала миссис Гарт, положив рядом с собой вязанье и скрестив руки. Только в минуты сильного волнения она решалась выпустить из рук работу. Обуревавшие ее эмоции были двоякого рода: она радовалась, что хорошенько отделала Фреда, но опасалась, не зашла ли слишком далеко. Фред взял трость и шляпу и быстро встал.

— Стало быть, вы считаете меня препятствием между мистером Фербратером и Мэри? — спросил он запальчиво.

Миссис Гарт замешкалась с ответом. Она попала в затруднительное положение человека, готового высказать то, что накипело на душе, и в то же время убежденного в необходимости скрыть это. А ведь ей, как никому другому, было унизительно признаться в несдержанности. К тому же Фред после своей неожиданной вспышки счел нужным добавить:

— Мне показалось, мистер Гарт доволен, что Мэри мне симпатизирует. О том, о чем вы говорили, он, наверное, не знает.

Его слова больно задели миссис Гарт, для которой была невыносима мысль, что Кэлеб может усомниться в правильности ее выводов. Стремясь предотвратить последствия своей ошибки, она ответила:

— Это просто мое предположение. Возможно, Мэри ни о чем подобном не подозревает.

Но, не привыкшая принимать одолжения, она не решалась обратиться к Фреду с просьбой не упоминать о разговоре, который сама же затеяла без всякой к тому нужды; а пока она раздумывала, под яблоней у чайного стола завершились непредусмотренными последствиями события совсем иного рода: Бен, по пятам за которым мчался Черныш, выскочил из-за деревьев и, увидев котенка, тащившего за нитку распускающееся вязанье, закричал и захлопал в ладоши, Черныш залаял, котенок в ужасе вскочил на стол и опрокинул молоко, затем спрыгнул и смахнул на землю половину вишен, а Бен, отняв у котенка недовязанный носок, напялил его ему на голову, отчего тот снова обезумел, и подоспевшая в этот миг Летти воззвала к матери… словом, разыгралась история столь же волнующая, как с тем домом, который построил Джек. Миссис Гарт пришлось вмешаться, тем временем подошли другие дети, и ее беседа с Фредом прервалась. Фред постарался удалиться как можно скорей, и миссис Гарт, прощаясь с ним, сказала: «Да благословит вас бог», — единственное, чем она сумела ему намекнуть, что раскаивается в своей жестокости.