— Но ведь банкет проходил в Олбани, не так ли? Почему вы не поехали по автостраде или в крайнем случае по шоссе Таконик?

Чепмэн внезапно смутился.

— Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Из Олбани в Нью-Йорк путь не близкий. Мне непонятно, каким образом вы очутились на маленькой проселочной дороге в ту ночь.

— Ну хорошо, — сказал он неловко. — Я очень устал и подумал, что если я сверну с главной автострады, мне будет легче вести машину. — Выдержав долгую театральную паузу, он добавил: — Как выяснилось, я ошибался.

На данном этапе беседы я не хотел отвлекаться от главной темы и отложил эту деталь в дальний уголок памяти, чтобы поразмыслить над ней на досуге.

— Что-то в этом письме мне кажется фальшивым. Оно содержит угрозы, однако оставляет впечатление неясности и неточности. Если, по вашим словам, вы ничего не знаете о сделке, на которую намекает автор послания, то угроза теряет всякий смысл. Вы не допускаете возможность розыгрыша или шутки кого-нибудь из ваших друзей?

Чепмэн ответил:

— Если бы я допускал, что это письмо может быть шуткой, я не позвонил бы вчера и не пришел бы к вам в девять часов утра. Разумеется, я рассмотрел все возможные гипотезы. Но в конечном счете это не имеет значения. Письмо существует, и единственный способ разобраться с ним — это воспринимать его как реальную угрозу. Я не хочу, успокоившись мыслью, что это чья-то шутка, быть убитым в темном переулке.

— Давайте подойдем к вопросу с другой стороны. Насколько я знаю, вас сопровождает большой успех, вы пользуетесь всеобщей любовью. Есть ли кто-нибудь, кто вас ненавидит, причем до такой степени, что у него появилась мысль о том, что мир без вашего в нем присутствия станет гораздо более приятным местом?

— Последние два дня я пытался найти ответ на этот вопрос. Честно говоря, я никого не могу представить в этой роли.

— Хорошо. Попробуем по-другому. Как у вас обстоят дела в супружестве? Ваша сексуальная жизнь? Ваше финансовое положение? Проблемы в делах?

Чепмэн не дал мне продолжить.

— Избавьте меня от вашего сарказма, — отрезал он. — Я здесь не для того, чтобы исповедаться в личных проблемах. Я пришел нанять вас для поисков человека, который хочет меня убить.

— Послушайте, Чепмэн, — резко сказал я. — Я еще не решил, буду ли я работать для вас. Но если я соглашусь, мне будет необходима ваша полная откровенность от начала и до конца. Люди не угрожают смертью из чистого каприза, вы это знаете. У них всегда есть на то причины, чаще всего связанные с сексом, деньгами и другими вещами, о которых никто не любит говорить. Если вы хотите, чтобы я нашел автора письма, вы должны предоставить мне право выворачивать вашу жизнь наизнанку, потому что только так можно найти разгадку. Это будет иногда не слишком приятно, но по крайней мере вы останетесь живы. Полагаю, это и есть наша основная цель?

В принципе я не люблю говорить с клиентами в подобном тоне. Но когда между сторонами возникает непонимание, его не избежать. Расследование обычно очень грязное дело, но не грязнее преступления. И лучше объяснить человеку, что добиться результата можно только при полном взаимном доверии. Это игра, в которой не выигрывают. Разница лишь в том, что одни теряют больше, другие меньше.

Как я и надеялся, Чепмэн проявил благоразумие и любезно извинился Хотя он так плохо владел собой, я с удивлением отметил, что совсем не испытываю злости. Мой гость представлял собой странную смесь здравомыслия и глупости. Он был ограниченным человеком и в то же время обладал способностью с удивительной ясностью проникать в сущность вещей. Противоречивость этой личности заинтриговала меня. За внушительным фасадом скрывался какой-то душевный разлад. Я ни в коем случае не желал стать его другом, но мне очень хотелось ему помочь. Я хотел заняться этим делом.

— Сожалею, — сказал он. — Вы абсолютно правы. Два последних дня были для меня суровым испытанием, я немного не в себе. В общем, я счастливый человек. Знаю, в это трудно поверить, но ампутация ноги оказалась для меня событием во многих отношениях положительным. Помоему, я стал лучше. Теперь у меня появилась цель в жизни, я занимаюсь очень важной работой. Моя жена — чудесная женщина, она поддерживала меня в трудные моменты, и я очень люблю ее. У меня нет любовниц, финансовое положение вполне стабильное, своей работой я доволен. Вот ответы на ваши вопросы. Я совершенно не могу понять, почему кто-то желает моей смерти.

Он нерешительно посмотрел на меня. Его лицо выражало искреннюю растерянность. Или Чепмэн был хорошим актером, или же он действительно вел безупречную жизнь. Он казался слишком искренним, слишком усердно убеждал меня в своей правоте. Я хотел ему верить, и все же что-то внутри меня противилось этому. Если я приму на веру такое описание его жизни, мне не от чего будет оттолкнуться, начать расследование. Ясно одно: кто-то и впрямь жаждал его смерти.

— А в политическом плане? — спросил я. — Может быть, кому-то не нравится, что вы станете сенатором?

— Я ничего еще не объявлял официально. Как я могу представлять угрозу для кого бы то ни было, если я еще даже не кандидат?

— Но вы точно будете выставлять свою кандидатуру?

— Я собирался принять решение к концу следующей недели. Но из-за письма теперь все под вопросом. Я не знаю, что делать дальше.

— Остается ваша спортивная карьера, — заметил я. — Бейсболистов всегда окружает куча сомнительных личностей, так сказать, нежелательных элементов. Может быть, вы оказались замешанным в чем-то подозрительном, не осознавая этого?