У меня было слишком много дел и слишком мало энергии и силы воли, чтобы их делать. Не говоря уж о возможностях. Меня спасет только чудо. Божественное вмешательство. Но, исходя из рода моей деятельности, вряд ли следует его ожидать. Разве только Божественное вмешательство? Я отыскала сумочку и вытащила пакетик с амброзией. Что произойдет? «Ночной доступ» после них сразу прославился. Смогу я пережить этот чертов день на работе? Дадут они мне жизненные силы и разумение, как все это преодолеть? Или я просто обращусь в слюнявую похотливую кошечку? Теперь я была уверена, что вчера вечером Сол дал мне что-то другое. Это был наркотик, парализующий волю. Но кристаллы… они могут дать мне душевный подъем и силы разобраться со всеми неприятностями.

Конечно, существовала немалая опасность привыкания. Но ведь у меня это в первый раз. Даже смертные должны принять пару доз, чтобы возникла зависимость, а Картер говорил, что мне, чтобы слететь с катушек, потребуется гораздо больше. Скорей всего, я в безопасности, поскольку собираюсь лишь попробовать.

Может, из-за крайнего утомления, но больше я не колебалась. Лишнего не думай, просто действуй. Я заказала в кафе мокко с белым шоколадом и, вернувшись в кабинет, высыпала туда кристаллы.

— Пей до дна, — пробормотала я и опустошила чашку.

Покончив с этим, я уронила голову на стол и принялась ждать, что произойдет. Чего угодно. Главным образом я по-прежнему хотела спать. Я зевнула. Когда эта дрянь зацепит? Как я узнаю? И что, черт побери, я буду делать, если мне станет хуже? Если я окончательно испорчу этот и так неудавшийся день? Впрочем, кажется, дальше уже некуда. У меня на вечер назначены два автора. Ревность, по поводу которой как-то пошутила Тамми, вполне реальна. Двойка — плохое число. Двойка приводит к соперничеству. Добавить еще — и получится дружески настроенная компания, и никакого состязания один на один за внимание и пространство. Я бывала на грандиозных мероприятиях, где выступали и читали целая куча авторов. Иногда они сидели за круглым столом и вместе отвечали на вопросы о вдохновении, о том, как они пишут и как издают свои произведения. Это было совсем неплохо. Благоприятная возможность для поклонников всех присутствующих писателей подписать книги у разных авторов. Это были крупные события. Они требовали тщательной подготовки и большой рекламы, не говоря уж о многочисленном персонале.

Через пару минут я села, сообразив, что давно пришла в боевую готовность. Некогда разбираться, когда это случилось и что это значит. У меня слишком много дел. Мысли обгоняли друг друга. В мгновение ока я оказалась на первом этаже в поисках Энди. Я вручила ему список сотрудников:

— Мне нужно, чтобы ты позвонил каждому, кто сегодня не работает — за исключением больных. Узнай, смогут ли они прийти. Желательно на весь остаток дня. Затем спроси каждого, кто работает в первую смену, смогут ли они остаться. Скажи, что получат сверхурочные в полуторном размере.

Энди уставился на меня, как будто впервые увидел, но я не дала ему времени для вопросов. Я вернулась в кабинет и вызвала Марию, а пока ждала, позвонила Мэдди Сато. Когда Мэдди ответила, я объяснила, чего от нее хочу. Ее, похоже, удивила моя просьба, но она все же согласилась. Еще она пообещала позвонить туда, куда мне очень уж не хотелось звонить самой.

Как только я повесила трубку, появилась Мария. Мария работала на полставки и была тихой и застенчивой девушкой. Если была такая возможность, она не садилась за кассу, предпочитая скрываться среди полок. А еще она была изумительной художницей.

Я протянула ей лист ватмана из кладовки:

— Мне нужно, чтобы ты сделала постер для сегодняшнего вечера.

— Подписание книг? — уточнила она. — Э-э, подписания книг?

Сейчас уже все знали о накладке с двумя авторами.

— Это не просто подписание. Это буквально феерия. Это…

Я напряглась и сразу отбраковала несколько вариантов.

— Это Изумрудный литературный фестиваль.

Банально, зато без обиняков. Иногда это лучше всяких выкрутасов.

— Да. Первый ежегодный фестиваль. И напиши там, что будут следующие авторы. — Я протянула ей уже готовый список. — Упомяни, что они будут подписывать книги. И что будет лотерея с призами.

По ходу дела я еще кое-что придумывала. Я просто фонтанировала идеями.

— И десять процентов от всех продаж мы пожертвуем Пагет-саундской образовательной программе.

— Ух ты! — сказала она. — Я не знала, что все так круто.

— Да, — оживилась я. — Я тоже. Нарисуй это, напиши, вырежи и вклей, все, что угодно. Просто сделай. Мне он нужен через двадцать минут. И он должен быть привлекательным.

Она прищурилась и принялась за работу. Пока она делала плакат, я звонила по телефону. Напечатать рекламу было уже невозможно, но почти у всех есть страницы в Интернете. Я звонила в большие газеты и маленькие художественные издания. Я звонила в местные писательские объединения и убеждала их оповестить по электронной почте своих членов. Вдобавок я обзвонила радиостанции. Они меньше всего хотели сообщать о событии за столь короткий срок, но они были моей главной ставкой по части немедленной рекламы. Диджеи могли упоминать нас помимо формальной рекламы. Пришлось немного сжульничать, но у большинства мы и так были рекламодателями, что гарантировало оплату, да и трудно было противиться благотворительному уклону мероприятия. Ладно, трудно было противиться моему напору. Даже по телефону я слышала, с каким нечестивым мастерством обхаживаю и уговариваю собеседников. В один прекрасный момент Мария отложила работу и уставилась на меня почти завороженно. Покачав головой, она вернулась к работе.