— Я не знаю, мастер Фемистокл. Вы сами, должно быть, её случайно туда положили.

Теперь уже Фемистокл обескураженно посмотрел на дракона. Огонь, без сомнения, сказал правду — а это, в свою очередь, означало, что он сам во всём виноват.

— Значит, ты… к этому не причастен? — нерешительно уточнил он.

И Огонь так усердно замотал головой, что несколько чешуек отвалились и полетели со звоном на пол, как будто были из стекла.

— Даю честное слово, что не имею к этому никакого отношения, — повторил он.

— К э-э-этому, м-м-может быть, и н-н-не имеет… — заикаясь, проговорила Папильотка.

Фемистокл не обратил на неё внимания. Теперь уже он не мог ничего понять.

— Но как же это возможно… — бормотал он беспомощно.

А Папильотка продолжала:

— Н-н-но к ш-ш-шатру имеет.

Огонь так резко повернул голову, что с его боков свалилось ещё несколько чешуек, а глаза полыхнули злобой. Тут Фемистокл поднял голову и, увидев крошечную, бестолково порхающую эльфочку, озадаченно поднял брови. Краем глаза он заметил ещё кое-что. Мастер Бернвард вдруг побледнел, и у него был такой вид, словно ему хотелось оказаться сейчас очень далеко от этого места.

Волшебник задумчиво обернулся и снова поглядел на шатёр.

— Нет, — пробормотал он. — Он не мог этого сделать.

— Что? — робко спросил Бернвард.

Фемистокл проигнорировал его вопрос. Медленными, почти неуверенными шагами он снова направился к шатру и вошёл внутрь. Над его головой опять возникло крошечное жёлтое пламя, отражённое и усиленное сотней зеркал. Теперь он видел своё собственное, многократно умноженное отражение с беспомощной и очень озабоченной физиономией. Наконец он приблизился к первому попавшемуся зеркалу высотой в человеческий рост. Оно было оправлено в дорогую позолоченную раму и находилось рядом с входом.

Фемистокл внимательно рассматривал своё отражение в зеркале, потом он полностью сосредоточился на самом зеркале, и прошло несколько секунд, пока он не обнаружил то, что искал.

Многочисленные озабоченные физиономии волшебника, разглядывающие его из всех зеркал, одновременно побледнели, когда Фемистокл медленно опустился на корточки и протянул дрожащую руку к отполированной до блеска поверхности зеркала.

— А я вам говорю: я совершенно уверена, что это был Пэр Андерматт!

Этим ранним субботним утром, быстро проглотив завтрак, Ребекка, Том и Таня собрались в комнате девочек. Уже в который раз за утро они слышали эту фразу, но не спорили. От них этого и не требовалось. Ребекка прекрасно видела сомнение на их лицах, но это ничего не меняло. Она только качала головой и повторяла одно и то же:

— Я в этом совершенно уверена!

— Ну хорошо, — осторожно заговорила Таня, обменявшись с Томом долгим многозначительным взглядом, — даже если это был он…

— Что значит «даже если»? — перебила её Ребекка. — Это был он!

Таня сочла за лучшее не возражать. Вид у неё был немного несчастный, но она кивнула.

— Ну хорошо. Это был он. Но почему Оса ничего не сказала?

Ребекка тоже постоянно задавала себе этот вопрос со вчерашнего дня, но ответа на него не находила. После того как Осе удалось несколько успокоить рассерженную хозяйку зеркальной комнаты, она срочно погрузила всю группу в микроавтобус, на котором подъехал Антон, и с тех пор Ребекка не услышала от неё ни слова.

То есть это было не совсем так. Едва они вернулись в интернат, Антон получил указание повесить на чёрную доску объявление на самом большом листе, какой только найдётся, что посещение парка аттракционов строжайшим образом запрещено и в случае нарушения этого запрета последует немедленное наказание. Ребекка была слишком взволнована, чтобы раздумывать об этом, но было не сложно догадаться, как остальные ученики отреагировали на это предписание. И кого они в этом винили.

— Ты, наверное, ошиблась, — мягко сказал Том и в ответ на возмущение Ребекки с извиняющейся улыбкой добавил: — Я же не говорю, что не верю тебе. Я даже уверен, что ты на самом деле видела Пэра Андерматта.

— Только другие не видели, я понимаю, — сердито сказала Ребекка. — Это у тебя манера такая — аккуратно объяснять мне, что я с приветом?

— Да нет же, — горячо возразил Том.

Кроме Тани он был единственным, кого Ребекка с полным основанием считала своим другом, и одним из немногих, кто знал о загадочной связи с другим миром и старинную тайну Пэра Андерматта. Саманта и две её подружки, разумеется, тоже были в курсе, но их-то она уж никак не могла причислить к своим друзьям.

— Я и сама знаю, как это нелепо звучит, — сказала она. — Но я совершенно уверена. Я никогда ещё не видела Осу такой испуганной.

— Оса испугалась? — удивился Том и тихо засмеялся. — Эх, много бы я дал за то, чтобы увидеть такое.

«Ты бы так не говорил, — подумала Ребекка, — если бы видел на лице Осы выражение полного ужаса». Она даже хотела сказать это вслух, но тут открылась дверь и в неё ввалился Антон.

— Ага, — сказал он. — Все тут, голубчики.

Ребекка, Том и Таня обеспокоенно переглянулись. Как-то нехорошо прозвучали слова Антона. Вид у него был довольно мрачный. Но это ещё ничего не значило: он вообще всегда пребывал в скверном настроении, независимо от обстоятельств.