– И куда дальше?

– Дальше?
– задумалась Сирена.
– Заглянем к амазонкам, хотя я не в восторге от подобной мысли. Поверь мне, эти дамочки отличаются сквернейшим характером и сучки порядочные. Я тебе это говорю по секрету. Не вздумай им сказать, башку оттяпают и это минимум, что они могут с тобой сделать.

– И когда к ним отправимся, через какие миры должны идти?

– Пешечком идти - ноги отвалятся. Я применю шарик-телепортации, заодно сэкономим время на транспортировке.

Она действительно достала шарик.

– Гномы, пока, всех люблю и обожаю! Не поминайте лихом!
– крикнула воительница напоследок, прежде чем бросить шар под ноги.

Одна вспышка и картинка мира кардинально поменялась. Олимпиада с удивлением рассматривала странный каменный город в свете солнечного дня. Она не переставала поражаться новизне и полету человеческой фантазии. Они стояли на каменной площадке возле статуи женщины с занесенным копьем в руке. Статуя девушке не понравилась. Грубая, квадратная, угловатая. Складывалось ощущение, что бедную женщину создали из сплошных квадратиков и прямоугольников. А здания...

– Да, да, - словно отвечая на ее немой вопрос, проговорила Сирена, - эти девочки помешены на оружии, потому и дома у них как копья, мечи и тому подобная хрень. Матриархат и все такое, полнейшая безвкусица и отсутствие маломальского чувства стиля. Бабы как мужики - накаченные качки. Мужики, увы, подкаблучники и жополизы с внешностью фотогеничных мерзавцев.

– То есть, красивые?

– Ага, хотя кто как, краше обезьяны и то прогресс!
– скептически хмыкнула воительница.
– В городе процветает лесбийская любовь.

– Какая?!
– резко повернулась к учительнице Лима, думая, что ослышалась.

– Лесбийская, думаю объяснять не надо, что это такое?

– Нет, не надо, - девушка чмокнула губами, отворачиваясь в полнейшем изумлении.

– Станут приставать, делай рожу кирпичом и ссылайся на меня. Я тут известная особа, меня они знают.

– Учту.

– О, а вот и они!
– воскликнула воительница.

К ним вышли десятка два мужеподобных барынек, явно увлекающихся самым суровым бодибилдингом. За ними шествовали десяток барышень полегче, но гибких как пантеры с глазами убийц. И по середине пять фигурных дамочек, их фигурки можно сравнить с ножкой бокала. Фотомодели не меньше. Руки не тонкие как у цыпленка, а в меру накаченные. Мускулистые, загорелые и красивые ноги.

Первые мужеподобные женщины - в доспехах с двуручными мечами. Вторые - в черных одеждах с длинными одноручными мечами изящной формы. Третьи - в красивых белых платьях с разрезом до бедра и широким кожаным поясом на талии, у каждой висело по кинжалу.

– Тяжелая артиллерия, легкая и мозги всего этого сброда, - перечислила Сирена на ухо ученице.
– Не поскупились. Видно, уважают мою силу, - в слух же она закричала: - Бабыньки, я польщена таким вниманием к моей скромной персоне, но разговаривать буду только с вашим бабским коммандосом! Мне мое время дорого, потому сочту за честь, если вы меня проводите!

Олимпиада хихикнула в кулак. Какое-то мгновение воительница сама серьезность и поражала мудростью, но могла выдать такое, что диву давался ее поведению. Ее речь нередко сопровождалась "трасянкай", то есть воительница, намеренно использовала слова из разных языков, смешивала их и перемешивала. Сирена искренне считала, что, так как языки все равно меняются и если ей весело от этого, почему бы не перевернуть все с ног на голову. Ее волновал только смысл сказанного, на правила же плевать хотела с высокой колокольни. Глядела вглубь, в саму сущность, непредсказуема в своих поступках. Сирена так мастерски скрывала истинные эмоции, что даже самые близкие не могли понять, что действительно у нее на уме.

Девушки опешили от наполовину фамильярного тона воительницы. В недоумении даже находили так называемые "мозги" почетной делегации. Дамочки переглядывались, словно спрашивая друг у друга, не ошиблись ли они.

– Гэй, долго мне ожидать, пока вы сочтете нужным меня сопроводить навстречу к коммандосу?

– Вы Холодная кровь?
– почтительно и в тоже время подозрительно спросила одна из пяти "фотомоделей".

– Угу, она самая.

– А это кто?

Сирена повернулась к Лиме и обратно к вопрошавшей даме.

– То ученица моя, Крик. Еще вопросы будут?

– Нет, - натянуто улыбнулась амазонка, - извольте идти за нами.

– Как скажите, девицы-красавицы, свет очей наших.

Кто-то из "тяжелой артиллерии" поперхнулся. По приказу амазонок-фотомоделей, обеих девушек окружили со всех сторон и в таком порядке повели к дворцу, виднеющемуся издали.