– Роунэн. – Она с удовольствием повторила его имя. – А вы должны называть меня Шошана.

– Ваше высочество, я не могу называть вас Шошаной. – Он тихо пробормотал ее божественное имя. – Мне кажется, что недопустимо называть члена королевской семьи просто по имени.

– Глупости, – сказала она, хотя это было правдой: никто, кроме самых близких родственников, не отваживался на такую фамильярность. Это была составная часть той неволи, в которой она находилась как принцесса.

Но ее освободили! Ее молитвы были услышаны тогда, когда она, потеряв всякую надежду, смирилась с тем, что должна дать согласие выйти замуж за человека, которого не любила.

Она не знала, как долго могла продлиться эта отсрочка, и собиралась извлечь из сложившейся ситуации максимум возможного, побыть такой, какой, скорее всего, никогда больше не станет. Свободной. О чем она всегда мечтала больше всего.

Быть обычной девушкой. С обычной жизнью.

Шошана решила продолжить разговор, чтобы выяснить как можно больше об этом загадочном иностранце. Она взглянула на его губы и вздрогнула. Неужели ей доведется познать их вкус?

Как могло получиться, что воображаемый поцелуй с Роунэном, незнакомцем, наполнил ее ощущением приятного предвкушения, заставил ее сердце забиться сильнее, в то время как мысли о первой брачной ночи с будущим законным мужем, принцем Махейлом, не вызывали у нее ничего, кроме любопытства и безотчетного страха!

– Кто вы по национальности?

– Разве это имеет значение? Вы не должны ничего знать обо мне. Вы должны просто меня слушаться.

Его тон, твердый и холодный, не сулил никакого поцелуя!

Она возмутилась, ведь, когда принцесса спрашивает о чем-то, простые люди обязаны отвечать. И хотя ей страшно хотелось пожить жизнью обыкновенной девушки, она по привычке смерила его высокомерным взглядом, который всегда имелся в запасе для провинившихся слуг.

– Австралиец, – отрывисто бросил он.

Это объясняло его акцент, безусловно столь же приятный на слух, как и та непонятная фраза, которую он недавно так выразительно произнес, пытаясь избежать столкновения с велосипедом. И принцесса сама громко повторила эту фразу, с той же интонацией, что и он.

Машина сделал зигзаг, но Роунэн тут же взял себя в руки.

– Не произносите это! – закричал он, потом, подумав, добавил: – Ваше высочество.

– Я стараюсь усовершенствовать свой английский!

– Ваше старание может сделать одно – привести меня к позорному столбу за то, что я учил принцессу неприличным словам. Здесь еще существует порка розгами?

– Конечно, – с удовольствием солгала она. Его лицо потемнело, но потом, поняв, что она подшучивает над ним, он строго взглянул на нее. – А в Австралии заставляют женщин выходить замуж за нелюбимых мужчин? – спросила она. На самом деле ее никто не заставлял. Отец дал ей выбор, но это был не настоящий выбор. Стремление оправдать его ожидания, угодить ему оказало влияние на ее решение.

К тому же неожиданное предложение принца Махейла пришлось на горький момент ее жизни: минуло всего несколько дней после кончины ее кота, Ретны.

Люди говорили, что это всего лишь кот, и не понимали глубины ее отчаяния, но Ретна появился у нее, маленькой восьмилетней девочки, еще крохотным котенком. Он был ее другом и компаньоном в королевском дворце, где все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, что нужно какой-то одинокой маленькой принцессе.

– Поверните здесь, в конце этой дороги есть небольшой базар.

Роунэн свернул направо.

– Ну? – спросила принцесса, видя, что он не собирается отвечать на ее вопрос.

– Люди женятся по самым разным причинам, – сказал он. – Любовь – это еще не гарантия того, что все будет удачно. Да и кто вообще знает, что такое любовь?

– Я знаю, – сказала она твердо. Похоже, ее представление о том, что такое любовь, стало ясным, только когда она уже дала согласие выйти замуж за нелюбимого человека.

– Конечно, знаете, принцесса.

По его тону было понятно, что он считает, будто для нее любовь – это сказочная фантазия, мечта школьницы.

– Вы считаете меня глупенькой и незрелой, потому что я верю в любовь, – раздосадованно сказала она.

– Я представления не имею о том, во что вы верите или не верите. Да и не хочу это знать. Я должен делать свое дело. Моя миссия – сберегать вас. Чем меньше я буду знать о вас лично, тем лучше.

Шошана опешила. Она привыкла к тому, что ее персона вызывает интерес, что перед ней заискивают, и не могла припомнить, чтобы кто-то сказал ей то, что действительно думает. Именно заведомо лицемерное восхищение заставляло ее по ночам свертываться калачиком, прижимая к себе своего кота, слушать его мурлыканье и чувствовать, что это единственное существо, которое искренне любит ее.