Когда я вошла туда, Кьяран уже сидел за одним из небольших столиков. Я сделала заказ и села, снова внимательно рассматривая его вблизи, видя себя в нем, видя того или что, чем я могла бы быть, или, возможно, являюсь. Если бы я выросла с ним, как с моим учителем, моим отцом, была бы я сейчас такой же злой? Беспокоилась бы я о чем-то? Имела ли бы неограниченную силу? Имело ли бы это значение?

Я почувствовала его взгляд на себе и сделала глоток красного чая Zinger, бумажный стаканчик согревал мне пальцы. Мне нужно было хорошее начало.

– Это правда, что детям в деревни Киллиана не нужно ходить в школу?

– Не в государственные школы, – ответил он. – Родители получают сертификаты на домашнее обучение. Пока дети могут сдать стандартные тесты… – он пожал плечами. – Они умеют читать, писать, считать. Но тогда им не внушают ничьих идей, нет никакого правительственного притеснения, искаженного взгляда на историю.

– Сколькому ты научил Киллиана, Кайла и Иону?

Киллиан сказал мне имена его братьев и сестер. Моего другого сводного брата, другой сводной сестры.

От беспокойства лицо Кьярана потемнело, и он выглянул в окно на тонкий, бледный зимний солнечный свет.

– Мы могли бы поговорить в другом месте? В более приватной обстановке? Я упоминал об источнике силы…

– У меня есть идея, – сказала я. Я поднялась и взяла свой стаканчик чая и положила печенье в салфетку. – Я бы могла показать тебе наш парк.

Я вела себя так, что бы он согласился. Я не могла пойти к источнику силы, зная, что вся сила магия, которую он создаст там, будет опасно увеличена. Но даже когда я вела, когда я выбирала место – на самом деле, все это были лишь мои внешние заверения самой себе. Кьяран был настолько силен, что я мало что могла сделать, чтобы защитить себя от него, кроме как использовать те защитные заклинания, которым меня научила Эойф, и надеяться на лучший исход. Но я была почти рада провести с ним немного времени. Когда мы были порознь, я была одновременно напугана им и слишком любопытна. Когда же я была с ним, страхи кружились в моем сознании, и я просто вбирала в себя его присутствие, ничего не делая для миссии.

– Едем, – сказал он, и пятьдесят минут спустя я припарковала свою Das Boot рядом с его Ford Explorer перед входом в наш парк.

Мы молча сели, допили свой чай и доели печенье. Но это молчание не было неловким. Я уже заметила, что большинство ведьм были более спокойные, чем большинство обычных людей. Как будто ведьмы знали ценность молчания, они не рассматривали отсутствие шума, как вакуум, который необходимо заполнить.

– Так, сколькому ты научил Киллиана, Кайла и Иону? – повторила я.

– Боюсь не многому, – спокойно ответил он. – Я не был им хорошим отцом, Морган, как бы ты могла думать.

– Почему?

Он скорчил гримасу.

– Я не любил их мать. Мне пришлось жениться на ней, потому что моя мать, Элоиза, и мать Грании, Гриер Муртэг, хотели объединить наши ковены. Мне было только восемнадцать, Грания забеременела, и они обещали сделать меня лидером нового, очень сильного ковена. Я унаследовал бы все их знания, моей матери и Грании.

Я знала, что он лгал о том, что его заставили жениться на Грании, но я подыграла ему.

– Почему унаследовать знания должен был ты, а не Грания? Я думала, что это должно передаваться по женской линии.

– Обычно так и есть. Но пока Грании исполнилось восемнадцать, пока она прошла посвящение и все остальное, уже тогда было ясно, что у нее не хватает амбиций, сосредоточенности, чтобы возглавить ковен. Ей это не было интересно. – Его слова были насмешливы, и я пожалела Гранию. – А я был удивительно силен. Я мог сделать ковен новым, сделать его сильнее и лучше.

– И ты женился на ней. Но она уже была беременна. Она ведь не забеременела сама по себе, – чопорно указала я.

Тело Кьярана внезапно в удивлении напряглось, и он посмотрел на меня, как будто пытаясь увидеть в моих глазах что-то большее, что-то за ними. Потом он откинул свою голову и засмеялся, его открытый смех наполнил мою машину и, казалось, сделал сгущающиеся сумерки светлее.

Я ждала, приподняв брови.

– Мейв сказала так же, – пояснил он. Произнеся ее имя, он стал серьезным. – Она сказала то же самое, и она была права. Как и ты. Единственная моя отговорка – я был веселящимся восемнадцатилетним дураком. Плохая отговорка, которую я никогда не принимаю от Киллиана. Так что у меня двойной стандарт.

Его откровение обезоруживало, и я попыталась представить его подростком. Очень сильным подростком из клана Вудбейн. Мне нужно было вновь подвести его к вопросу об Имболке.

– Тогда я встретил Мейв, – продолжил он, и его голос стал ниже тембром, как будто даже воспоминания о его любви заставляли его горло сжиматься от грусти. – Я почти сразу понял, что она именно та, с которой я должен быть. А она поняла, что я именно тот. Ее глаза, ее развевающиеся волосы, ее смех, форма ее рук – все в ней было сотворено для моего восхищения. Мы тянулись друг к другу, как магниты, – он смотрел на свои руки, сильные и умелые, светлокожие. Руки, которые подожгли мою мать.