Вот и все познания Гитлера о Барбароссе, жившем в XII веке, который славился лишь своей огненно-рыжей бородой, подтверждающей его «арийско-нордическое происхождение». А это уже окружено какой-то тайной. И фюрер, помешанный на мистике, не раздумывая одобрил название плана: дух далекого предка будет порукой в молниеносном разгроме Советского Союза.

В Цоссен Гитлер нагрянул, как это любил делать, без всякого предупреждения. Заставая людей врасплох, он испытывал блаженное чувство: видел на одних лицах растерянность и виноватость, на других — подобострастие и угодливость. Приехал фюрер по первому декабрьскому снегу, принарядившему игрушечный хвойный лес.

Фюрер связывал с Цоссеном все радостные дни своей жизни; громкие победы над Польшей, Францией, Бельгией, Данией, Грецией... В этом уютном местечке, рождавшем чудища войны, ему слышались серебряные звуки победных труб. Ах, как они звучали! Это были сладостные мгновения... Цоссен — его волшебный талисман, здесь всегда витает добрый дух. Гитлер, направляясь сюда, верил, что очень скоро те же генералы будут снова жать ему руки. На этот раз поздравляя с триумфальным блицкригом против России.

В просторном стеклянном эркере трехэтажного дома вдоль дубовых панелей стояли навытяжку генерал-фельдмаршал Браухич, генералы Гальдер, Йодль, Паулюс. Всю высокую полукруглую стену занимала огромная карта Советского Союза и сопредельных с ним стран. С глянцевитого листа смотрели стрелки, большие и малые, линии, сплошные и контурные — это маршруты движения германских войск на Москву, на Архангельск, к Волге, Астрахани, Баку, дальше в Иран, Ирак, Афганистан, Среднюю Азию, Индию.

Браухич, держа в руке цветную указку, бравым шагом подошел к карте.

— Я не сомневаюсь, Вальтер, — опередил его Гитлер и взял указку, — что вы, как главнокомандующий сухопутными войсками, назубок знаете проект директивы номер двадцать один, иначе план «Барбаросса»... Я сегодня подпишу этот документ, и он, обретя законную силу, войдет в историю.

Гальдер восторженно захлопал в ладоши, его примеру последовали остальные.

— Всего пять страниц машинописного текста, — Гитлер крутил в руках указкой, — но мир еще не знал такой гениальной, эпохальной директивы...

— Это тот случай, мой фюрер, — вставил Браухич, — когда русские говорят: мал золотник, да дорог.

— Еще до окончания войны с Англией, — фюрер согласно тряхнул рассыпавшейся челкой, — вермахт должен с ходу покончить с Россией. Я даю вам, господа генералы, срок: за два-три месяца мы должны поставить Советы на колени. Три месяца, ни дня больше! По восточному летосчислению мы нападаем на Россию в «год змеи». Это весьма символично, друзья мои, вермахт змеей вползет во вражескую страну!.. Седьмого ноября 1941 года я, а не Сталин буду принимать парад победоносных войск в Москве! К пятидесятому году Германия станет властелином мира! Эту победу мне предсказал дух самого Бонапарта!

Увлекшись, фюрер выронил из рук указку и, пытаясь поднять, наступил на нее, она хрустнула под ногами. Гальдер проворно кинулся за новой указкой, но Гитлер остановил его.

— Для германского солдата нет ничего невозможного! — Фюрер, заложив руки за спину, прохаживался перед генералами. — Мы победим всеми правдами и неправдами! Это единственный путь, и он верен морально и в силу необходимости. Цель оправдывает средства — таков закон наших предков! У нас и без того много чего на совести, но мы должны только победить!.. Помните, чем скорее мы разобьем Россию, тем скорее будем владычествовать над миром. Англия надеется на Россию и Америку. Исчезнет Россия, и надежда англичан на Америку развеется как дым. Уничтожение России возвысит и Японию... Янки — дерьмовые вояки, и японцы их мигом распотрошат... Мы дали маху, что еще минувшей весной не ударили по России. Но лучше поздно, чем никогда!

Фюрер закашлялся, на его бледной шее вздулись синие склеротические вены. Адъютант принес ему теплой минеральной воды. Сделав несколько глотков, Гитлер внимательно оглядел затаивших дыхание генералов и продолжил:

— Эта война станет войной двух идеологий и потому жестокой и бескомпромиссной. Здесь не должно быть места никакой жалости. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость — благо для будущего. Народ, считающий Льва Толстого великим писателем, не может претендовать на самостоятельное существование!.. Однажды перед вступлением в Польшу я говорил и сегодня снова повторяю: нам следует рассуждать как господам и видеть в восточных народах в лучшем случае очеловеченных полуобезьян, которым нужен хозяйский кнут...

Не дав никому сказать и слова, Гитлер отпустил генералов, оставив только Вальтера фон Браухича и Франца Гальдера, начальника генерального штаба вермахта. Целых четыре часа они обсуждали в деталях план стратегического наступления.

— Большевики думают воевать, как в гражданскую войну, в приграничных районах, — говорил фюрер, прощаясь с генералами. — А я ударю по всему фронту и на всю глубину. Сталин ждет моего удара на Украине, я же нанесу его там, где никто не ждет, — на северо-западе, в Белоруссии!..

В мае 1941 года вермахт на Советский Союз, как первоначально намечалось, не напал. На своей роскошной вилле в курортном Берхтесгадене Гитлер, объясняя своим приспешникам причину переноса срока операции, распинался:

— Я нападу на Россию в ночь с двадцать первого на двадцать второе июня. Знаете, почему? У наших нордических предков эта дата символична. Все благие деяния начинаются в эту ночь, когда летний день длинный, а ночь коротка. Но эта быстротечная ночь, отмеченная таинственным знаком, покажется русским бесконечной, а небо — в овчинку... Я превращу ее в сплошной кошмар, в такой ад, что даже наступивший божий день увидится им мраком. Помните, господа, народы России это не люди в нашем обычном представлении, это — рабы. Мы не оккупируем, нет, мы германизируем их. Германия превыше всего! И еще, друзья, раскрою вам секрет: именно дух великого Бонапарта повелел мне начать войну в июне...