– Капитан Веелен, – как бы вскользь заметил Раймунд, – не будете ли вы так добры представить меня графине, если это дозволяется вашими правилами?

– С удовольствием, – воскликнул Веелен, обрадовавшись поводу лишний раз увидеть Козель.

Они подошли к стене, огораживающей садик, который был расположен выше двора.

– Разрешите, графиня, представить вам вновь прибывшего сюда капитана фон Заклику, – сказал Веелен с глубоким поклоном.

Анна с притворным равнодушием повернула голову и ответила на поклон гостя едва заметным кивком, а тот стоял бледный, взволнованный, не в силах отвести глаз от дорогого лица, которое было все так же прекрасно, как тогда, в Лаубегасте, когда он увидел его впервые.

– Вы, верно, сюда ненадолго? – после минутного молчания спросила графиня, наклоняясь к цветам.

– Боюсь, что надолго, ведь я человек подневольный и вряд ли скоро найдется охотник сменить меня.

– Да, более страшной тюрьмы не придумать, – с горечью воскликнула графиня. – В темном подземелье не видно божьего света, и узник забывает о нем, а здесь какой вид перед глазами! Птицы, горы, леса, деревья, но между миром и мной непреодолимая стена!

Офицеры не проронили ни слова.

– А за какие грехи вы сюда попали? – продолжала Козель.

– Видно, судьба, – помолчав, ответил Заклика, – я уже не молод, и мне все едино где жить.

Они откланялись и ушли.

Веелен, взяв Заклику под руку, потащил его к себе на третий двор, где занимал две комнатки рядом с дядей. Он и нового приятеля устроил поблизости.

– Капитан Заклика, – воскликнул Веелен, – вы ведь впервые видели рейхсграфиню Козель. Что вы скажете о ее царственной красоте? Разве женщина, низвергнутая с трона, но сохранившая такое величие, не достойна его? Какое изумительное одухотворенное лицо!

Веелен говорил так горячо и таким ярким румянцем пылали его щеки, что он выдал себя с головой. Впрочем, он, кажется, и не собирался делать из этого тайну. Генрих взглянул на Заклику, тот стоял, в задумчивости опершись о стол.

– Капитан Веелен, – сухо произнес Раймунд, – мне ваш восторг приятен, но другой человек на моем месте заподозрил бы, что вы влюблены.

– Оба мы солдаты, – вскричал Веелен, ударяя себя в грудь, – и порядочные люди! К чему отпираться, да, я потерял голову, как только ее увидел! И не стыжусь признаться в этом, потому что второй такой женщины нет на целом свете.

– К чему вам это? – с грустной улыбкой проговорил Заклика. – Женщина, раз побывавшая королевой, ни на кого не поднимет глаз, ее сердце иссушили нескончаемые несчастья, к тому же она навеки обречена быть узницей.

– Э! Навеки! – перебил его Веелен. – На земле нет ничего вечного, она еще молодая.

– А вы-то и вовсе молоды! – усмехнувшись, заметил Заклика.

Капитан Веелен смутился, с добродушной улыбкой протянул руку новому товарищу и прошептал:

– Да, вы правы, я очень молод, совсем, можно сказать, мальчишка, но устоять перед ее чарами не может ни один смертный. Вы моего дядю видели – седовласый, лицо в морщинах, угасший взор. И что же? Смотрит на нее издали, будто лицо солнечным лучам подставляет, а вернется к себе в свою комнатушку, вздыхает до тех пор, пока за шашками не позабудет об этом божестве. Солдаты же часами стоят, уставившись на нее, как на икону, что ж говорить обо мне, двадцатилетнем вертопрахе?

Влюбленный юноша был для Заклики и помощником и помехой. В тот же день они вместе отправились осматривать замок. А посмотреть было на что: семиярусная башня, подземные галереи, переходы.

Одержимый одной только мыслью, Заклика сразу стал обдумывать план побега. Пожалуй, не было иного способа, как по подземным переходам из семиярусной башни проникнуть в капитульную, [26] а оттуда – в часовню, из которой узкий, заброшенный коридорчик выводил наружу в сторону города.

Заклика делал вид, что его интересуют развалины древнего готического замка, а сам старался все получше разглядеть. И в голове у него созрел план: ночью, переодетая в мужское платье, графиня спустится с лестницы и прокрадется во внутренний двор, который не охраняется, оттуда – к дверце, ведущей в подземелье. Раздобыть лошадей в городке ничего не стоило, а имперская граница была под боком. Вот какие мысли бродили в голове у Заклики; между тем Веелен истолковал его молчание по-своему и с юношеской беспечностью заметил:

– Конечно, при взгляде на эти неприступные каменные громады становится жутко, а в подземелье так и вовсе мурашки пробегают по коже не столько от холода, сколько от мысли, что люди строили это, чтобы обречь на муки себе подобных; как кроты, рыли они эту гору, чтобы скрыть свои злодеяния или предательство. Но поверьте, капитан, несмотря на стены, башни и ворота, выбраться отсюда легче, чем кажется.

Заклика в ответ промолчал.

Несколько дней спустя Раймунд ухитрился повидаться наедине с графиней, не возбуждая подозрений, что было сейчас для него особенно важно. Анна, не говоря ни слова, протянула ему руку для поцелуя.