Возчики вернулись потные, запыхавшиеся, поблагодарили Саботу за помощь, погрузили пустые бурдюки и двинулись назад в горы, а юноша подошёл к Главным воротам крепости.

У ворот стоял в карауле Бранко.

— Это ты, что ль, взялся дракона убить, дурья башка? — насмешливо спросил он.

— Я, — ответил Сабота.

— Кабы я вчера словил тебя, я б тебе показал дракона! Твоё счастье, что быстроногий, удрать успел. Но я могу тебя и сейчас схватить за грудки и препроводить в замок.

— Пожалуйста! Я тебе ещё спасибо скажу. Мне обязательно нужно в замок! — ответил Сабота.

— Это ещё зачем? — Взгляд у стражника стал жёстким, подозрительным.

— А затем! — Сабота вытянул руку, и на ладони у него сверкнули золотые монеты деда Панакуди. — Вот нашёл монеты, хочу показать Главному Прорицателю. Он всё знает, так пусть скажет, кто их потерял.

Бранко не сводил жадного взгляда с ладони Саботы. Заметив это, юноша протянул стражнику одну из монет.

— На, возьми, если хочешь. Не всё ли равно мне — две монеты я покажу Прорицателю или три?

Бранко оглянулся, поспешно схватил монету, спрятал, потом ударил концом копья о булыжник, и в воротах появился караульщик.

— Отведи к Главному Прорицателю, — распорядился Бранко. — Проверено! — добавил он, подмигнув Саботе, чтобы показать, какая милость ему оказана.

Собственно, милости никакой не было, потому что караульщик, хотя и спросонок, всё же обыскал Саботу, не спрятано ли у него под одеждой оружие. Не обнаружив ничего, кроме дудочки и торбы с едой, он повёл раннего гостя в покои Главного Прорицателя.

Загляни караульщик в торбу, он бы, наверное, удивился, потому что хлеба там было всего краюшка, а вот толчёного перца — несколько пригоршней. К счастью, он не стал развязывать торбу, потому что она была небольшая, в ней и кинжал не спрятать, а уж меч или копьё смертоносное и подавно.

Вступив во двор крепости, Сабота увидел множество слуг с вёдрами и кувшинами в руках — они направлялись за молоком для своих господ: боярских военачальников, вельмож и старейшин.

Если бы караульщик не спал на ходу, а шёл рядом с Саботой, он бы заметил, как просиял юноша при виде людей с кувшинами и как мгновенно спрятал улыбку, когда навстречу показалось отделение закованных в латы стрелков. Саботе почудилось, что капитан стрелков пристально вглядывается в него. Но, на его счастье, стрелки спешили сменить ночную стражу, и капитану некогда было спрашивать, кто этот бедно одетый паренёк и что ему тут нужно в такой ранний час.

Пройдя мощённый булыжником двор, они вступили в узкий, облицованный мрамором коридор, много раз поднимались и спускались по бесчисленным лестницам, миновали три двери и четыре преддверия и наконец оказались перед дверью, окованной серебряными гвоздями. Там стоял на часах человек в плаще из лисьего меха и башлыке.

— Один из соглядатаев Главного Прорицателя желает предстать перед ним! — объявил караульщик, который и вообразить не мог, чтобы крестьянский сын явился к Главному Прорицателю по какой-либо другой надобности.

Часовой в ответ кивнул, промычал что-то и исчез за дверьми, но вскоре появился снова и рукой показал — входи!

Перешагнув через порог, Сабота очутился в зале с каменными стенами и бойницами вместо окон. Пол был застлан медвежьими шкурами. Завидев юношу, Главный Прорицатель злобно сощурился.

— Что надо? — грубо спросил он и, шагнув вперёд, впился в Саботу своими круглыми, птичьими глазками. — Ты не состоишь у меня на службе. Как ты очутился здесь?

— Я здесь затем, чтобы показать твоей милости вот это, — ответил Сабота и, низко поклонившись, разжал кулак. На ладони блеснули две золотые монеты. — Я нашёл их и хочу узнать у тебя, чьи они, чтобы вернуть потерявшему.

— Это… это хорошо! — Прорицатель смерил юношу взглядом и пристально посмотрел на раскрытую ладонь. — Очень хорошо! — повторил он громче, глазом опытного сребролюбца определив, что монеты чужеземные.

Пока Главный Прорицатель рассматривал монеты, Сабота успел оглядеть залу. Он заметил, что на серебряном столике стоит кувшин — по всей вероятности, с молоком.

— Ой, горе мне! Что я наделал! — в притворном отчаянии воскликнул юноша и стал бить себя по голове. — Я переступил через твой порог, господин, прежде, чем ты позавтракал! Отец никогда не простит мне, что я помешал тебе выпить молоко!

— А ты не говори ему. Пусть это останется между нами, — милостиво произнёс Прорицатель, не сводя глаз с ладони Саботы. — Впрочем, я его сейчас действительно выпью. — И он с жадностью осушил весь кувшин, до самого дна.

— Слава громам небесным! — с неподдельным облегчением воскликнул Сабота и подал Прорицателю монеты. — Отдаю мою находку в твои руки, — с поклоном добавил он.

— А теперь скажи мне честно, — проговорил Главный Прорицатель, опуская монеты в глубоченный карман, — зачем ты всё-таки принёс сюда эти славные монетки?