— И орешник у входа в пещеру тоже знаете?

— Знаем, знаем! — прозвучал такой же дружный ответ.

— Тогда слушайте мой приказ! — Голос Колуна снова загремел на всю площадь. — Вы все засядете в орешнике по обе стороны пещеры. Ты, — показал он на дровосека с заячьей губой, — заберёшься на пещеру сверху, подползёшь к самому краю, насыплешь в тростинку перец и будешь ждать… Я же, — продолжал объяснять Колун, — притаюсь у входа в пещеру и зареву по-ослиному. Дракон уже успел проголодаться и, заслышав ослиный рёв, ясное дело, выползет наружу. Так вот, лишь только он высунется, ты, Заячья Губа, тут же дунешь ему перцем в глаз… Понятно?

— Чего же не понять! — заулыбались дровосеки. — Перец вмиг ослепит кого хочешь!

— Дракон ослепнет! Дракон ослепнет! — прокатились по толпе радостные возгласы.

— Вот именно! — подтвердил Колун. — Хоть ненадолго, а ослепнет. И поймёт, что пастух — это одно, а дровосек — совсем другое!

— Совсем другое! — подхватили дровосеки.

— А теперь смотрите! — Выхватив у Заячьей Губы тростинку, Колун всыпал в неё немного перца и, прежде чем стоявшие рядом люди сообразили, что к чему, направил на них тростинку и дунул. Результат получился потрясающий: одни поперхнулись, закашлялись, другие стали отчаянно чихать, тереть заслезившиеся глаза и вопить:

— Ой, ослеп! Ой, ничего не вижу! Воды! Дайте воды!

— Вот что такое перец! Настоящее боевое оружие! Не поздоровится дракону! — бахвалился Колун. — А теперь несите воды, помогите пострадавшим.

— Сбегай за водой, Бранко! — приказал Калота стражнику и с укором посмотрел на своих военачальников — почему те не додумались до такого оружия?

После того как пострадавшие пришли в себя, Колун взглянул на солнце, увидел, что пора выступать, и подал команду:

— Дровосеки, смир-но!

Дровосеки недвижно застыли.

— Топоры на пле-чо! Запевалы — вперёд! К пещере дракона шагом марш!

Дровосеки выполнили команды так быстро и точно, что Калоту всего передёрнуло. Он смерил своих военачальников презрительным взглядом и что-то пробурчал, однако слов никто не разобрал — их заглушили громкий топот и боевая песня дровосеков:

Кое-кто из дровосеков в упоении путал слова, но в общем шуме никто этого не замечал, и боевой марш победоносно гремел, а глухое эхо точно сослепу билось о скалы, крепостные стены и башни.

— Видали? — обернулся Гузка к нескольким старикам пастухам, провожавшим дружину со страхом и жалостью во взгляде. — Эти будут вести бой по-умному, а не тяп-ляп, как ваши дураки.

Пристыжённые пастухи ничего не ответили, а Зверолова ужалила зависть, и он крикнул боярину:

— А я, Зверолов, полагаю так: зачем ослеплять дракона перцем, когда можно это сделать стрелой?

— Стрела может и не попасть! — вмешался в спор старейшина по имени Варадин. Он ненавидел Зверолова с тех пор, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверолов ничем не заплатил за услугу.

— Это смотря чья рука пошлёт её! — насмешливо покосился на него охотник. И хвастливо добавил: — Стрела, пущенная рукой Зверолова, ещё никогда не пролетала мимо цели!

— А чем, собственно, плох перец? — спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришёлся по душе.

— Тем, что от перца глаз дракона только заслезится, а не ослепнет, — уверенно заявил Зверолов.

— Если заслезится, значит, дракон перестанет видеть! — стоял на своём Калота.

— Да нет, слёзы зрению не помеха! — не уступал Зверолов, хотя обычно остерегался перечить боярину.

— Чушь! Если у него хлынут слёзы, ничего он видеть не будет. На что хочешь спорю! — расхрабрился Варадин, убедившись в том, что боярин на его стороне.

Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слёзы лить и видеть, другие — что не может. Слова перешли в крики, крики — в вопли, вопли — в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел.

— Тихо вы, олухи безмозглые! — рявкнул он. — Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слёзы льются?

Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу.

Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру.