Фред первым прерывает молчание — не зря же мы зовем его «скальпелем».

— Ты наносишь ущерб фирме. — Простые, откровенные, беспощадные слова.

— Это ни для кого не секрет, — добавляет Энди. — О тебе уже начинают болтать разное.

— Ну и пусть, что с того! По работе ко мне есть претензии?

Они молчат.

— О'кей… — Теперь будь осторожен, это ведь твои друзья и компаньоны, слишком многое поставлено на карту, не вынуждай их делать шаг, о котором потом все пожалеют. — Да, я сорвался, причем уже не в первый раз, далеко не в первый, но теперь, честно, с этим покончено, теперь я понимаю, что важно, а что — нет, и займусь работой. Работой и ничем другим. Я не пью, целую неделю спиртного в рот не беру. — О'кей, ради собственного блага можно разок и приврать, свои люди — сочтемся.

— Ты пил вчера вечером, — холодно сообщает мне Энди. Он уже не напоминает большого добродушного медведя. — Вы с Баком Берджессом битый час пили вместе в «Лонгхорне». А теперь кончай молоть вздор и выкладывай все начистоту, если не хочешь, чтобы я выбросил тебя из окна на улицу.

— Боже правый, так то же было пиво, одна-единственная бутылка паршивого пива! — Я чуть не наложил в штаны от облегчения, думая, что натворил что-то серьезное или кто-то видел, как я оседлал ту дамочку из Тручас. — О'кей, строго говоря, бутылок пива было две, и пива слабого, — поспешно вставляю я, адвокату приходится соображать на ходу, — а его и выпивкой-то не назовешь. Черт побери, — добавляю я, изображая улыбку, — от стакана чая со льдом и то больше захмелеешь!

— Тогда советую исключить чай со льдом из твоего рациона, — холодно говорит Фред. — Послушай, Уилл, выбирай — либо ты берешь отпуск и занимаешься решением своих проблем…

Он обрывает себя на полуслове. Даже ему, парню, который чувствует себя в борьбе как рыба в воде, разговор со мной дается непросто. С меня же взятки гладки, придется им доиграть эту партию до конца, пусть покажут, что еще у них запасено в колоде.

Энди и бровью не ведет. Он классно играет в покер.

— Мы не хотим выкупать твою долю, Уилл. Но сделаем это, если придется, если другого выхода не будет. Но мы этого не хотим. Не хотим ни в коем случае.

Это положение было закреплено в уставе при создании нашей фирмы: если двое из троих компаньонов, стоявших у истоков фирмы, сочтут, что третий наносит ей невосполнимый ущерб, то они вправе выкупить его долю по номинальной стоимости в текущих ценах и выплатить гонорары по делам, который он ведет на данный момент. Это бешеные деньги, никто из нас никогда даже не помышлял об этом. Теперь все иначе. Мы сидим, словно воды в рот набрали.

У меня первого сдают нервы.

— Сколько продлится отпуск?

Фред пожимает плечами.

— Неделю? Месяц?

— Месяца мало, Уилл, — кивает головой Энди. Он опять наклоняется ко мне с видом миротворца. — Впрочем, дело не только в тебе самом, добавляет он дипломатично, хотя и чуть поспешнее, чем следует. Ему не хватает изворотливости, бесхитростная натура Энди видна невооруженным глазом. — Твое материальное благополучие для нас важнее всего.

— Ты хочешь сказать, что фирму нужно сохранить в целости и сохранности, — подхватываю я.

У них вырывается вздох облегчения, они, наверное, думают, что теперь со мной сладить будет нетрудно.

— Деньги-то принадлежат ей. — Рано они радуются, я их еще помучаю. — А вы хоть можете выкупить мою долю?

Я провоцирую их: если они ответят утвердительно, значит, все уже решено.

— Для этого придется попотеть, — говорит Фред. — Но если не будет другого выхода, если ты так ставишь вопрос, то да, сможем.

— Так о каком же сроке идет речь? Три месяца? Четыре? — Пот льет с меня градом.

— Как минимум, — отвечает Энди, вновь обретая уверенность. — Тебе нужно успокоиться, Уилл. Нервы у тебя вконец сдали.

Вот так.

— А как насчет денег? — спрашиваю я. — Ведь не может же наша фирма платить деньги, если я не буду приносить прибыль, во всяком случае, в течение столь долгого времени.

Они пристально смотрят на меня. О Боже, что-то я туго соображаю сегодня утром!

— Черт бы вас побрал!

— Именно это я тебе хотел сказать, — отвечает Фред тоном, в котором сквозят обиженные нотки. — Твоя взяла, брат. Ничего у нас не выйдет, как ни крути. Будь на твоем месте один из нас, мы поступили бы точно так же, — вкрадчиво добавляет он.

— На месяц мы тебя отпустить можем, а то и на два. — Энди, по крайней мере, сдается не так легко, как Фред. Интересно, ловлю я себя на мысли, а Фред вообще вызывал у меня симпатию? Вряд ли.

— А если я откажусь наотрез? — Я уже закусил удила. Какого черта, в самом деле, мы же всегда были компаньонами, друзьями, а теперь эти жалкие, двуличные сукины дети берут меня за горло?

— Не советую, — ровным, бесстрастным голосом отвечает Энди. Теперь его уже ничем не проймешь.