— Значит так, — мужина насупил брови, — ща бутылки здам и поведу тя в Пролетарий, а то жизнь пройдёт, так ни разу пингвинов и не увидишь…

Между тем гордость автопарка с одышкой выполз на Улицу Воровского, здесь его маршрут пролегал мимо местной тюрьмы, больше известной, как «Академия». Раньше это серое трёхэтажное здание было за за городской чертой, но город рос и теперь зэки проживали в самом престижном районе. На облезлой стене тюрьмы висел авангардный транспарант: «Заключённые! Пятилетку в три годa!» Из зарешеченных окон открывался дивный вид на ресторан «Советская Украина». Над центральным входом в учреждение общественного питания четвёртой наценочной категории, нервно мерцал розовым неоном, знаменитый на весь мир клич: «РЕШЕНИЯ XXVI СЪЕЗДА КПСС В Ж…», несколько последних букв даже не вспыхивали.

Район Химкомбината пользовался дурной славой, поэтому автобус собравшись лошадиными силами пролетел остановку, даже не притормаживая. На фасаде административного здания, мозаикой ядовито-зелёного цвета, были выложены дорогие каждому химику слова: «ШИРЕ ДОРОГУ БОЛЬШОЙ ХИМИИ!» Химкомбинат им. Таблицы Менделеева, снабжал суперфосфатными удобрениями дружеские развивающиеся государства и братские соцлагеря. Над комбинатом не летали птицы, вокруг него не росли кусты и деревья, не росла даже трава, а вот сорняки наоборот, цвели и плодоносили, причём круглый год. Проработав на комбинате несколько лет, трудящиеся начинали обладать удивительным свойством, они светились ночью фиолетовым оттенком. Ярче всех светились директор, его жена и главный бухгалтер комбината, вместе с ними весь отдел кадров, затем научный отдел, начальники цехов и участков, рабочие, грузчики и даже водители. О этом феномене свечения однажды рассказывал в передаче «Невероятное-Очевидное», шепелявый мужик с очень подвижным лицом. Он твёрдо обещал, что если наша химическая промышленность и дальше будет развиваться такими же темпами, то к концу тысячелетия, каждый житель страны будет видеть ночью, как днём; таким образом повысится производительность труда, а экономика станет ещё экономней. Территория вокруг комбината тоже изобиловала странностями. Поговаривали, что вдоль забора там бегают свирепые сторожевые хомячки, а некоторые люди видели, как возле бассейна, в обнимку разгуливали два индийских слона. Кстати именно здесь родилась известная поговорка: «СССР — Родина Слонов». В киоске возле проходной, можно было без всякой записи купить двухтомник «Краткий справочник по домашнему слоноводству».

Дальше следуя маршруту автобус кряхтя въехал на Площадь Победы. Здесь был расположен знаменитый на весь город, недоступный простому смертному магазин «Ветеран». По законам развитого социализма «с человеческим лицом», раз в месяц участникам, ветеранам и инвалидам войны, по предъявлению специальных талонов и удостоверений, полагался продуктовый паёк. Как правило это были продукты, которых не было в обыкновенных магазинах. Здесь были давно исчезнувшие с полок гастрономов майонез и зелёный горошек, лимоны и гречневая каша, подсолнечное масло и сгущённое молоко, а дважды в год даже тушёнка. Сразу же за магазином, устроив стихийный рынок, ветераны этим пайком и торговали. Вырученные деньги были существенной помощью к мизерной ветеранской пенсии. Последнее время в очередях за дефицитом стали появляться и молодые люди — участники Афганской Войны, они обычно не торгуясь, сразу меняли свой товар на жидкую валюту — водку. Раз в квартал ветеранам также предлагали на выбор турецкое мыло или болгарский шампунь, чешские капроновые колготки или китайские зонтики, югославские туфли на платформе или румынские плащи. В длинной, как линия обороны Маннергейма очереди за дефицитом, Миша узнал своего соседа, пожилого инвалида войны.

Как-то раз в их двор с шумом и грохотом, размалывая гигантскими гусеницами остатки асфальтированной дороги, въехал огромный бульдозер. Дымя в атмосферу чёрной копотью он остановился напротив единственного во дворе гаража и громко загудел. На гудок вышел сосед, хозяин гаража. Увидев его, бульдозер заговорил человеческим голосом:

— По постановлению Жилищно-Эксплуатационного Управления и лично товарища Грызюка, получено письменное распоряжение снести гараж с незаконно занятого…

— Я тебе сейчас покажу незаконно занятого! — задыхаясь от едкого дыма закричал ветеран!

Бульдозер угрожающе завибрировал, из его трубы в небо взметнулся вулкан пепла. Тем временем ветеран опираясь на костыль, обошёл монстра, стал спиной к гаражу и хрипло крикнул:

— Дави гад! Только вначале скажи, где твой Грызюк был в Отечественную? Я за этот гараж ногу в танке оставил!

— Но ЖЭУ… — обиженно промямлил бульдозер.

— Что-то я не помню чтобы ЖЭУ под Керчью кровь проливало!

Бульдозер ещё немного подрожал, затем сбросил обороты и окончательно испортив воздух ретировался задним ходом.

— Может я по-твоему и Бухарест незаконно занял? — кричал ему вслед старый, одноногий солдат. Через десять минут к дому подъехала скорая помощь и увезла держащегося за сердце ветерана. Его не было два месяца, а потом он появился опять. Заметно похудевший, ссутулившийся, он целый день сидел на лавочке возле парадного и усталыми бесцветными глазами равнодушно смотрел по сторонам. После инфаркта водить автомобиль ему запретили врачи. Старенький Запорожец с рулевым управлением, пришлось подарить племяннику. В гараже остались несколько запасных колёс, ржавый велосипед и бамбуковые удочки.

Выйдя из автобуса Миша решил немного пройтись, до начала урока в музыкальной школе оставалось ещё добрых сорок минут. В воздухе пахло Новым Годом, любимым праздником советского человека и единственным не связанным с диктатурой пролетариата. За стёклами витрин магазинов уютно устроились красноносые Дедушки Морозы и плутоватые Снегурочки. Полёт творческих фантазий тружеников советской торговли был безграничен. В витрине военторга, Дед Мороз был одет в полковничью шинель, его седые брови срослись над переносицей, в качестве подарка от него можно было ожидать строгий выговор с занесением в личное дело, но никак не конфеты и печенья. А вот Дед Мороз из Спорттоваров наоборот отличался подтянутостью и молодцеватостью. Его немного портила маска хоккейного голкипера из под которой в разные стороны, клочьями торчала белая борода, но зато трамплинные лыжи, которые он прижимал к молодцеватой груди, говорили об отменном здоровье народного любимца. У Деда Мороза из салона красоты имени Клары Цеткин, были длинные ресницы и вызывающе яркий маникюр, а румяная Снегурочка из общепита, напоминала огромную кастрюлю борща со сметаной. Между витринами, в поисках новогодних деликатесов, хищно сновали хозяйки. Их безразмерные авоськи*, тускло поблёскивали плоскими дисками рыбных консервов — пучеглазые кильки, равнодушный хек, глуповатые бычки… На необитаемом прилавке магазина под звучным названием «МЯСО», сиротливо висел ценник: «Котлеты из гов. — 1 руб. 46 коп.»

*Авоська — сумка изготовленная из капроновой сетки, которую можно носить в кармане, на случай если авось что-то, где-то будут продавать, и если достанется, то будет в чём нести покупку (Советский Язык)

Ha противоположном берегу реки возвышалось здание покрытое потрескавшейся жёлтой штукатуркой. Это был психоневрологический диспансер, ласково прозванный горожанами — психдача. Учреждение специализировалось на лечении больных с алкогольной патологией, но не брезговало и врагами народа. Диспансер пользовался популярностью как у своих, так и у иностранцев. Однажды его даже упомянули в одной из передач «Голоса Америки». До империалистов дошёл слух, что в психдаче содержится человек, имеющий неопровержимые сведения о том, что никакого полета собак Белки и Стрелки не было. Вместо них в космос запустили двух зэков Белкина и Стрелкина. На Землю космонавты не вернулись, так как отравились ракетным топливом, приняв его по роковой ошибке за технический спирт. Их посмертно амнистировали и только после успешного приземления второй пары заключенных — Уголькова и Ветеркова, стал возможен запуск в космос легального космонавта, Юрия Гагарина.